История одной любви. Начало

Мадина стоически принимала знаки внимания. То, о чем она мечтала, когда шла сюда, случилось. Ее с жаром обнимал шикарный самец, тело чувствовало тело, флюиды желания переполняли комнату, как комары летнюю Карелию. Однако флюиды были односторонними, в ответ — сухая покорность и липкий страх. Любопытненько же вывернулась ситуация с исполнением тайных желаний.

Я держался рядом. Если Гарун нарушит правила… Плевать, если он полезет как мужчина; меня волновало другое: вдруг узнает каким-то образом? Что тогда? Гарант гарантом, а в голове нет ни единого варианта, как поступить в этом случае.

Парни глядели на танец с недовольством. Нас и так пятеро, а чужак сладкое отнимает.

— Хватит. — Я сделал шаг вперед, отбирая партнершу и возвращая ее победителю.

Гарун не возражал, его глаза горели сомнением, провожая в ванную мелкую и стройную фигуры:

— И все-таки я ее откуда-то знаю. Вспомнить бы.

— Дверь закрывать? — поинтересовался Филипп, как только дама с его помощью перешагнула белый бортик.

— Я тебе закрою, — буркнул Тимоха и покосился на меня.

Все парни плавно переместилась под дверь.

Я кивнул:

— Не надо. У тебя свой приз, у остальных свой.

Едва потекла вода, снова донесся голос Филиппа:

— Как мыть, оно же намокнет?

В этот момент мне на плечо легла тяжелая рука друга, а его голос выдал волнение:

— Слушай, а это не…

— Снимай! — разрешил, точнее, приказал я. Почти крикнул.

Установилась тишина, в которой звон предвкушения оказался громче басов музыкального центра. Филипп присел, стягивая по бедрам кружевной ободок, тот потащил за собой серединку.

Рука на моем плече расслабилась: золотой пожар на опушке выветрил ненужные подозрения. А у меня от напряжения едва не рвануло сердце, вообразившее себя гранатой с выдернутой чекой. Четыре, три, два, один…

— Красива, шайтанка. — Гарун покачал головой. — Нет, я ошибся, эту не встречал. Точно.

Гладкие девичьи ножки поочередно вышли из зависшей в руке Филиппа добычи. Тот не знал, что делать с нитяной конструкцией, с какой-то стати воображавшей себя одеждой.

— Положи на стиральную машину, — подсказал я очевидное для всех, кроме находившегося в ступоре действующего лица. — Потом вытрешь М… Мэрилин и вновь наденешь.

От нервов с языка едва не вылетело настоящее имя. Вот была бы потеха. Какой простор для фантазии о том, что случилось бы дальше.

— Не по правилам! — завопил Тимоха. — Договаривались, что победитель только моет. Следующие этапы должны достаться другим.

— Поддерживаю. — Игорь серьезно посмотрел на меня. — Это будет справедливо.

— Я тоже. — Артур поднял руку как при голосовании. — Нужно разыграть отдельно.

Гарун улыбнулся:

— Согласен с большинством.

Вот только демократии мне тут не хватало. Может, еще и меня перевыберут? «Пусть с этой минуты за нашу гостью отвечает Тимоха, голосуем. За? Четверо. Против? Один. Одна воздержалась. Большинством голосов принято. Тимоха, что делаем дальше?..»

Жуть.

И не считаться с общим мнением нельзя.

— Хорошо, — сказал я.

Все вновь сосредоточились на зрелище.

Судя по взгляду, Филипп отсутствовал в этом мире, пока одна рука направляла струю на снизошедшую благодать, а вторая терла. Совершаемые им движения не имели смысла с точки зрения логики, зато одобрялись инстинктами: окажись подобное в наших руках, каждый из нас делал бы так же.

Мадина одновременно млела и стекленела под разными взглядами, один из которых принадлежал брату. Она боялась отвернуться, чтобы козырь не спрятался. Хорошо, что Филипп не стал затягивать, ему самому было некомфортно под таким вниманием.

— Готово, — объявил он. — Если только…

Его близорукий взор с сомнением уперся в единственную присутствующую часть одежды.

— Да! — завопил Тимоха. — Давай! Там тоже!

— Нет, — сказал я.

Чертова родинка. Чертова Мадина. Чертов Гарун.

Чертов я, что согласился на эту чертову авантюру.

— Почему? — спросил Гарун.

Игорь с Артуром согласились:

— Если уж мыть…

Я пытался перевести стрелки и сменить тему:

— Кто будет вытирать?

Уловка не сработала, Тимоха бросился на помощь Филиппу:

— Помоем по-человечески!

— Там не… — полез я с возражениями, что никакие пачкающие работы над этой частью тела не проводились, и мыть там, соответственно, ничего не требуется.

Поздно. Перехваченный у Фильки душевой рожок ударил струей в грудь Мадины.

Еще когда мы пили чай на кухне, я видел, как выделялась и насильно лезла в глаза яркая родинка, и это на влажной футболке. Всего лишь на влажной.

Белый бюстик намок мгновенно. Мадина хотела вскинуть руки в призыве помощи, но пришлось срочно прикрываться и отворачиваться. Тимоха полез на нее со шлангом. Игорь с Артуром пытались сдержать меня, и все, на что хватило моей фантазии, это крикнуть другу:

— Помогай! Я давал слово! Я обещал девушке безопасность!

У Гаруна словно пелена с глаз упала. Только что он со всеми пялился на девичьи прелести и мечтал о максимально большем, что могло наступить лишь в обход меня, теперь его корпус технично оттеснил сокомнатников, кулаки грозно сжались.