История одной любви. Окончание

— Все так говорят. — Сержант недовольно-задумчиво хмыкнул. — Если бы все делали как положено, то и дело бы шло, и всяких уродов стало меньше, которые чувствуют свою безнаказанность, потому что такие как вы не хотят писать заявления.

Кто бы говорил. Это я насчет уродов, которые чувствуют безнаказанность. Кто-то этой безнаказанностью у меня дома просто упивался.

Не время вспоминать.

— Поможешь или искать другого?

Прохор думал пару мгновений.

— Что я могу сделать? Только без криминала. Помни, кто я.

— Помню, потому и звоним. У нас есть приметы, довольно точные. Не может быть, чтобы такой тип нигде не засветился, участковый его по-любому знать должен. — Я оглянулся на внимательно слушавшую сестренку и закрыл дверь перед ее носом. Вечером Захар перемудрил, рисуясь перед Машкой, в какой передряге побывал. Грабитель оказался всего один, хилый, но борзый. — Живет он, наверняка, где-то рядом, невысокий, черноволосый, короткостриженый, но главное — левая бровь разбита, обожжена или покусана. Рана старая, с такой приметой для органов человека найти — раз плюнуть.

Прохор помог. Местный участковый подтвердил наличие неадеквата с такой внешностью в нашем же дворе, однако у парнишки есть справка, что он психически нездоров, поэтому с ним не связываются. Мне по сети пришло фото, я переслал Захару, он подтвердил, что да, именно этот.

Прохор по телефону сказал:

— Осталось решить, как воздействовать на тварь со справкой. На мои корочки и форму ему, однозначно, плевать. Конечно, есть вариант…

— Говори.

— Сначала мне нужно знать: на что ты готов пойти ради сестры?

В последнее время у меня появился проверочный вопрос: не зная, на что решиться, надо спросить себя: что сделал бы или сказал Гарун? Если хочу быть мужчиной, которым сестра гордится, а девушка вроде Хади восхищается, только это будет правильно.

— Я готов на все.

Глава 4

— Эта.

Прохор остановился у покрытой дерматином двери. Подбитое ватой полотно полосовали ряды шляпок обойных гвоздиков, в темный подъезд слепо таращился залепленный жвачкой глазок. И это не мы его залепили. Достатком здесь не пахло. Как и порядком. Дом был старым, двухэтажным, с деревянными перекрытиями. У нас такие шестнадцатиквартирники звались сталинскими бараками, хотя жилье внутри очень даже хорошее, полноценное — со всеми удобствами, одно- и двухкомнатное. По данным участкового, в однокомнатной квартире под номером четыре проживал с матерью-алкоголичкой искомый субъект.

Нужная нам квартира находилась на первом этаже. В окне, когда мы подходили, виднелось, как внутри работает телевизор, какой-то музыкальный канал. На экране мелькали машущие руками фигуры, ритмичный речитатив доносился даже на улицу. Однако, стоило людям в форме войти в подъезд, как внутри все утихло.

Нас было четверо: я, Прохор и двое полицейских, друзья сержанта. Столь же молодые и безбашенные, они согласились сразу, а участковый в авантюре участвовать отказался. Зато он снабдил нас информацией.

Машка ждала результатов во дворе, у песочницы. В детали ее не посвящали. Если что-то пойдет не так, ее показания мне помогут, а в худшем случае выступят смягчающими обстоятельствами. Мне не хотелось брать сестру с собой, но Прохор настоял. Только она опознает телефон, если найдем, и сразу уничтожит то, ради чего все затевалось. Пришлось согласиться. Действительно, не нужно, чтобы снимки видел кто-то еще. Теперь одетая в джинсы и наглухо застегнутую куртку Машка нервно мерила шагами детскую площадку и, надеюсь, делала выводы на будущее.

Хадю в тонкости операции не посвящали, зачем лишний раз нервировать? Все же она как-то почувствовала, что мне предстоит нечто опасное и даже, возможно, судьбоносное. Когда мы уходили, она так смотрела…

Дома в сумке сестренки я оставил запечатанный конверт. Как в плохом кино: «Передать родителям в случае, если меня отправят за решетку». Там вкратце описывалась ситуация с Хадей и просьба помочь ей в мое отсутствие. Родители поймут. Одновременно я надеялся, что до этого не дойдет, и по возвращении конверт будет уничтожен.

Один полицейский остался снаружи у выходивших на улицу окон кухни и комнаты, а я с Прохором и уже знакомым Антоном, который был с ним ночью на вызове, встали у двери в квартиру.

Прохор нажал кнопку звонка. Ничего не произошло. Скорее всего, звонок не работал. Выждав, сержант постучал.

— Анастасия Парамоновна?

В ответ — та же тишина, что лишь прикидывалась мертвой. Кто-то же выключил телевизор?

— Анастасия Парамоновна, откройте, это полиция. Нужно задать пару вопросов. Много времени не отнимем. Анастасия Парамоновна!

— Ее нет.

Голос за дверью был молодым, и мы довольно переглянулись.

— Аркадий? — спросил Прохор.

— Чего?

— Открывай, Аркаша. Всего два вопроса, и все мы, включая тебя, продолжим заниматься своими делами.

— Рустамыч здесь?

— Участковый не с нами, но про твою волшебную справку он нам рассказал.

Через дверь донеслось:

— Спрашивайте.

— Было бы это для соседских ушей… — Прохор устало понизил голос. — Мы спросили бы сразу. Но промолчим. Это в твоих интересах.

— А не пойти бы вам?..

Сержант перевел взгляд на меня: