История одной любви. Окончание

— Не откроет. Готов?

Я кивнул. Такой расклад мы оговаривали. Никто и не надеялся, что нам откроют. Еще повезло, что не пришлось ждать под дверью, пока парень откуда-нибудь вернется. С другой стороны, тогда проще было бы его брать.

Но получилось то, что получилось, и в силу вступил заготовленный план. Прохор вновь заговорил громко:

— Тогда прощай, Аркаша, мы сделали, что могли. Сам виноват. Вопросы в любом случае тебе задаст оставшийся молодой человек, и у него тоже есть справка. — Сержант подмигнул мне: сказал, мол, как договорились, если не клюнет, выкручивайся сам. — Теперь по твоему желанию разговор пройдет без свидетелей. Если припрет, полицию ты звать не будешь, это же западло для крутого пацана, правда? Ну вот, а соседи, кто услышит шум, встанут не на твою сторону, потому что всех в округе задолбал безнаказанностью. Приступай Саня.

Прохор с Антоном вышли из подъезда, а я поднес к рассохшемуся косяку специально захваченный с собой маленький гвоздодер. Стальной язычок влез в щель в районе замка…

Надавить я не успел, дверь отворилась сама. Невысокий парнишка едва не сбил меня, норовя проскочить, но я среагировал, и мы, борясь, рухнули на пол. Снаружи на помощь уже мчались полицейские. В открытый подъезд было видно, как с детской площадки едва не бросилась к нам Машка, но через пару шагов остановилась.

Общими усилиями парня вернули в квартиру. Мамаша отсутствовала, это порадовало — не придется ничего объяснять, хотя объяснения на такой случай у Прохора были заготовлены. Он встал напротив беглеца, скрученного ремнями:

— Сейчас с тобой говорю я, но если не сговоримся, говорить будет он. — Последовал кивок в мою сторону. — Без нас. Справка против справки, сечешь? И уйма свидетелей, что из двоих ты урод, а он ангел в овечьей шкуре. Теперь угадай: что нас всех, кто к тебе пришел, объединяет? — Прохор указал на меня и приятелей-полицейских.

Аркаша не был настроен на конструктивный диалог.

— Менты поганые, — буркнул он.

Антон пнул его между ног. Тот скорчился, зло прошипел:

— За все ответите!

— Мы всегда за всех и за все в ответе, профессия такая, — уведомил Прохор. — Кроме того, что мы ответственно относимся к жизни, у всех нас есть сестры. А в телефоне, который ты отобрал во дворе у парнишки в бейсболке, есть что-то очень-очень важное вот для его сестры. — Последовал еще один кивок в мою сторону. — Наш товарищ хочет сделать все по закону. То есть, он готов, чтобы мы его арестовали за убийство сразу, как только он тебя прирежет. Даже если справка почему-то не поможет, его будут судить за преступление, совершенное в состоянии аффекта со смягчающими обстоятельствами. Он, повторяю, готов, и ты это увидишь, если посмотришь ему в глаза. — Прохор выждал паузу, чтобы сказанное улеглось в мозгах парнишки, привыкшего к вседозволенности. — Я почему-то уверен, что ты бежал от нас не из-за какого-то старого телефона. Почему бежал — я даже не спрашиваю, я спрашиваю, где тот телефон. Аркаша, все просто как дважды два четыре: отдай — и свободен. Не отдаешь — остаешься с этим товарищем, а мы пойдем вызывать катафалк.

Аркаша упрямо молчал. Прохор вздохнул:

— Саня, он твой, приступай. Нам выйти или вначале подержать говнюка для удобства?

Видимо, в моем взгляде гуляли сомнения, иначе парнишка не чувствовал бы себя спокойно. Все правильно, глаза — зеркало души, а душа всегда против насилия. Но есть такое слово — надо. Гарун бы не сомневался. Я должен сделать то, о чем объявил, иначе я не мужчина. Иначе никогда мне не быть достойным такой девушки, как Хадя.

— Я сам.

Как было в любимой песне папы у Виктора Цоя? «Ты должен быть сильным, иначе зачем тебе быть». Нужно поверить в себя. Поверить так, чтобы поверили окружающие. Для этого нужно быть готовым сделать то, о чем говорю. И я сказал:

— Ничего, если начну по частям? Соседи вам звонить не будут?

— Только обрадуются, что на эту мразь управа нашлась. Подожди немного, а то какой-нибудь ушлепок со стороны на камеру снимет, что мы присутствовали в момент преступления, нам проблемы не нужны. Стой, погоди еще минуту. Раз вошли, надо глянуть, может телефон здесь, а мы ему шкурку попортим, тебя подставим.

— Нет его здесь, — пробурчал Аркадий.

— Значит, что-то другое найдем, если герой так легко на сотрудничество пошел.

— Мобилу отдам — оставите в покое?

— Если не соврешь.

— Пойдемте.

— Далеко?

— Близко. Давайте так: забираете свое, и расходимся, будто не встречались.

— Саня, поверим?

Я кивнул:

— Если все на месте и никуда не ушло. Впрочем, если что-то где-то всплывет, я буду знать, откуда ноги растут.

— Итак? — Прохор скрестил руки.

Аркаша вздохнул.

— Ваша мобила у Гришки из восьмой, что над нами. Сейчас кто-то дома, топали только что.

— Продал?

— Такое не продашь, фон поцарапанный и севший. Барыга на рынке сказал, что новую батарею нужно и новый корпус или избавиться. Я поменялся с Гришкой. У него аппарат был старый, еще кнопочный, а дома удочки валялись, потому что не рыбак. А я рыбак. Вон удочки лежат, пошли обратно меняться.

В присутствии полиции обмен состоялся быстро, и вскоре я позвал Машку.

— Погляди.