История одной семьи

У меня были три подружки-одноклассницы: Света, Таня и Надежда. Боже, какие мы были разные! Но продружили всю жизнь, до самой их смерти. Самым тёплым человеком из нас четверых была Света – этакая наша «мамочка». Всё всем прощала, всех нас любила и старалась, чтобы никто из нас не отбился от нашей четвёрки. Надежда – самая странная из всех нас. Её иногда принимали за «неадекватную». У неё и внешность была подходящей: она была очень некрасива, причём странно некрасива: лицо у неё было слегка перекошено. Но человеком она была очень добрым, нашей дружбой очень дорожила и старалась время от времени собирать нас вместе. В своё время она окончила какой-то техникум и всю жизнь проработала в одном и том же научно-исследовательском институте чуть ли не чертёжницей. Таня была стервой по натуре, мужчин за людей не считала, меняла их как перчатки, но всё равно была очень симпатичным человеком, «своей в доску» и очень к нам была привязана.

Света была замужем за очень симпатичным человеком Аркашей Евниным, у них были двое детей: сын и дочь. Надежда тоже была замужем и тоже за очень странным, как и сама, человеком – Володей Суворовым. У них была дочь. Таня дважды была замужем, от второго брака у неё была дочь, но жила она разведёнкой. Меня они считали за некое «рёбрышко», «косточку», вокруг которой надо объединяться. И объединялись всю свою жизнь. Раньше всех ушла из жизни Таня, в 50 лет, не болея, не страдая: по пути на работу у неё отказало сердце. Потом Света, потом Надежда. Я осталась одна.

Лёва с самого начала принял всех трёх моих подружек и всегда был рад, когда они к нам приходили. К Тане он испытывал особую приязнь, они иногда (правда, только по телефону) поддерживали и отдельную от меня связь.

К сожалению, все мои подружки ушли раньше меня, и так получилось, что ни одну из них я не хоронила. Может, это и к лучшему: ни одной из них я не видела в гробу.

* * *

А потом в нашу жизнь вошла Руфь Александровна Агеева (тоже бывшая однокурсница Лёвы и Володи, премилая женщина, очень большая умница, работяга (до сих пор «вкалывает!»), топонимист по специальности, автор многих научных, научно-популярных книг и одной художественной (автобиографической). С Лёвой их связал широкий круг общих интересов, и они могут буквально часами что-то обсуждать, но и ко мне она почему-то испытывает тёплые чувства.

* * *

К 50-летию окончания университета Руфь и другие её сокурсники, проживающие в Москве, задумали создать сборник своих воспоминаний об университете. Задумали – и принялись за дело с большим рвением и старанием. Начали разыскивать всех своих бывших однокашников не только в Москве, но и в других городах, и даже странах: например, отыскали литовца Пранаса Яцкявичюса (сейчас у него другая фамилия – Моркус), который тоже, как Лёва и Веня, не закончил с ними МГУ, а после 2-го курса перевёлся в Вильнюсский университет. Мне кажется, этот сборник состоялся благодаря энергии, энтузиазму и активности Руфушки Агеевой. Кого она только не привлекла к работе над ним! Отыскала даже бывших девушек-вечерниц. Даже меня, ленивую и нерасторопную, вовлекла в сферу своей деятельности! Она давала мне задания: «Риммушка, – говорила она, – вот наши бывшие однокурсники Коля Ермоленко и Володя Скороденко ленятся писать статью, возьми у них интервью». Составители в своём «штабе», организованном с целью создания сборника, разработали очень подробную анкету-вопросник.

Колю Ермоленко я встречала и раньше у Володи Муравьёва, они дружили. Володина вдова Таня продолжала поддерживать с ним связь. Я её уговорила, и вместе мы поехали к Коле, я взяла у него интервью, он даже, по Руфушкиной подсказке, спел песню, придуманную в былые годы Володей Муравьёвым. Для таких случаев я завела себе диктофон, дома с помощью компьютера перенесла текст на бумагу.

Володя Скороденко приехал «интервьюироваться» к нам домой. Я накрыла стол, мы выпивали, закусывали, я задавала Володе вопросы и его ответы записывала на диктофон. Дня через два-три я перенесла его интервью на бумагу и попросила приехать подписать его («с моих слов записано верно»), или я сама подъеду к нему на работу за тем же. «Нет, – возразил Володя, – лучше я к вам». Приехал, я опять накрыла стол, но Володя заявил: «Сначала – работа!». Сел к моему секретеру и через два часа сделал из нашего «сырого» интервью замечательную статью. В сборнике даже нет ссылки, что и к этой статье я имею какое-то отношение. Потом мы, конечно, сели к столу, выпили и закусили.

* * *

В результате издания этого сборника у нас появились неожиданные новые друзья: во-первых, Руфушка Агеева; во-вторых, Нина Сергеевна Михеева, тоже бывшая Лёвина сокурсница, но, в отличие от Руфушки, которая ещё в университете имела с Лёвой более или менее дружеские отношения, Нина познакомилась с Лёвой практически заново. И сейчас мы находимся, хочется думать, в дружеских, а может, с точки зрения Нины (а она, ой, не очень простой человек!) просто в приятельских отношениях, но, во всяком случае, мы общаемся.