История одной семьи

Леночка же тогда жила в Кузьминках, где она получила вместе с сыном две 1-комнатные квартиры на одной лестничной площадке взамен 3-комнатной у метро «Улица 1905 года» в доме, который был снесён. Лене очень не нравилось жить в Кузьминках, и всё тот же её брат Аркаша попросил Митю временно пожить в её квартире, а Леночка пусть пока поживёт в Митиной квартире в Давыдкове, пока Аркаша не купит Леночке другой квартиры. Примерно года за два до Лениной смерти квартира была куплена напротив старого здания Белорусского вокзала. Аркаша сделал там европейский ремонт и роскошно её обставил, и Лена переехала туда вместе со своим вторым мужем Борисом. Но Леночка, такая красавица и умница, в мужья себе выбирала мерзких негодяев. Первый муж, Валентин Крапошин, был просто чудовищем, а второй чуть ли не превзошёл его по своим качествам. Лена не полюбила эту свою новую роскошную квартиру, потому что там жил Борис. Когда она жила в Митиной квартире в Давыдкове, она была уже очень больна. Одну зиму я ездила к ней почти ежедневно, как на работу. Вместе мы ездили в онкологию на Каширку. После «химии» ей было очень плохо, и врачи советовали ей остаться в больнице хотя бы на день. Лена же умоляла меня: «Римка, за ноги, за волосы, как хочешь, но волоки меня домой. Дома и стены помогают». И я вместе с шофёром – Аркаша присылал за нами машину – почти на руках доставляли её домой. Позже, когда она жила со вторым мужем (они поженились за год до её смерти) в роскошной квартире, однажды вся онкология на Каширке закрылась на санитарную неделю, и все больные были выписаны домой, оставались только самые тяжёлые. Леночка тогда лежала в больнице, но ей разрешено было поехать домой. «Не хочу, – сказала мне Лена, – там ОН!» – и осталась почти единственная на 18-м этаже.

Вот этот-то Борис и заставил умирающую Леночку всё её имущество (две квартиры, машину, гараж и даже хату-развалюху на Смоленщине), все её украшения и вещи оставить ему по завещанию. А сыну Петьке – ничего. Я узнала об этом завещании от неё. «Как ты могла!» – возмутилась я. «Римка, мне легче было подписать это проклятое завещание, чем спорить с НИМ (последнее время она не называла его по имени)», – сказала Лена.

А Валентин Крапошин, будучи не в курсе Лениных дел, решил, что она оставила Митьке квартиру в Давыдкове, квартиру, которая никогда ей не принадлежала. Вот такая грязная история, и в том числе из-за этого мы с Крапошиным разошлись окончательно, и Петьке он запретил общаться с нами.

Наши ёлки

Первой ёлкой дома (в Сибири я ходила на ёлки для детей и даже выступала на них со стихами, но дома нам ёлок не устраивали) была ёлка на Новый 1947 г., когда мы уже начали жить постоянно в Москве.

Мама купила маленькую пушистую ёлочку и поставила её на какой-то высокий ящик, чтоб та казалась выше. А мы её нарядили. Из покупных игрушек были только два маленьких серебряных шарика и две серебряные же картонные рыбки. Остальные игрушки мы делали сами под руководством нашего старшего брата Гены. Мы вырезали из цветной бумаги флажки, клеили цепи. Брат научил нас делать бабочек и стрекоз из слюды и спичек. Мы им даже усики делали. И, конечно же, наша ёлка утопала в «снегу»: на нитку мы нанизывали кусочки ваты и набрасывали на ветки. А ещё конфеты, орехи, мандарины. Мандарины тогда продавались не килограммами, как сейчас, а поштучно. Вот мы покупали их, чаще всего по одной штуке, и вешали на ёлку и хвастались, у кого висит мандаринов больше.

Вместо Деда Мороза укутали в ватный тулупчик моего мишку (кукол у меня не было). Мишка был простенький: туловище его было из ситчика, а голова и нашлёпки лап – плюшевые. Я его очень любила и долго с ним спала. А потом у нас в квартире появились Цикины (чью комнату мы заняли) с младшим сыном-дауном. Ребёнок первую зиму провёл в постели и спал с какой-то тряпкой вместо куклы. Тётя Люся сокрушалась, что он не соглашается даже на время стирки заменить эту тряпку на другую. И я пожертвовала своим мишкой. Я принесла его больному Виталику и рассказала, как же сладко с ним спать и какие хорошие сны он показывает. Виталик взял моего мишку, отдал тёте Люсе свою замызганную тряпку и больше не вспоминал о ней.

К следующей ёлке мы готовились задолго до Нового года. Мы выпрашивали у родителей деньги на игрушки, экономили на завтраках и скапливали какую-то сумму, а потом Гена пошёл работать и с каждой получки выделял нам деньги на игрушки.

В конце концов, у нас собралась очень интересная коллекция ёлочных украшений, но тут у брата Гены родился один сын, за ним второй, и мы отдали им свои игрушки, А мне, жадине, их до сих пор жалко, уж очень долго и внимательно мы их выбирали и покупали!

Мама нам ставила ёлку каждый год. Отец сердился: «Куда! и без того тесно!» А мама говорила: «Ничего, вот я сделаю перестановочку и найду местечко для ёлочки. Как же без неё?» И каждый год находила-таки!