История одной семьи

Наша колонна была стихийная и никем «не организованная», но во главе оказались «стихийные» же, но очень упорные, энергичные и «умные» мужчины. Они продолжали вести нас вперёд. Когда путь преграждала конная милиция, наши «вожди» уводили нас в переулки, во дворы. Москву они знали прекрасно. Иногда мы лезли по крышам и оказывались благодаря этому на совсем другой улице. Иногда даже проходили через бесконечные коридоры коммунальных квартир. Нас останавливали, разгоняли, и тогда наши вожаки, убегая, успевали нам назначить место встречи, где мы через некоторое время собирались вновь.

Так, в бесконечных и безрезультатных хлопотах прошёл и второй день пути к прощанию с «Великим вождём». Было принято решение на ночь разойтись по домам, а утром встретиться в условленном месте и продолжить свои попытки. Я, конечно, домой ночевать не пошла, ибо кто бы меня на следующий день выпустил на улицу, а все мы трое (к тому времени нас осталось только трое) пошли ночевать к Жене Бочаровой, у которой мама и папа были весьма демократичные. Они нас не очень ругали, накормили, пообещали не выдать меня и Свету Петрову нашим родителям, а утром ещё раз нас накормили, как могли, утеплили и отпустили на дальнейшие приключения.

Шёл третий день путешествия. Колонна сократилась до 10–15 человек, но мы настойчиво продвигались вперёд к Дому Союзов. На каком-то этапе были арестованы наши «руководители» и разогнаны остатки нашей колонны. Мы втроём уцелели и пристроились к какой-то «официальной» колонне. На нас косились люди из этой колонны, но не прогоняли. И вот мы почти у цели. Вон он – Дом Союзов!

И тут-то на последнем этапе началась вдруг такая проверка! Оказывается, в каждой колонне, помимо основного руководителя, были ещё назначенные люди, которые отвечали каждый за «своих» 10 человек. И никто во всей колонне не вступился за нас, а все дружно показали, что мы «чужие». Милиционеры взяли нас под белы руки, пригрозили приводом в милицию и довели до ближайшей станции метро.

Так ничем окончилось наше трёхдневное путешествие, и не удалось нам попрощаться с Вождём всех народов.

Дома так обрадовались, что я вернулась жива-здорова, что никаких репрессий не было.

Как мы жили по карточкам

До отмены карточек мы жили плохо, голодно. Не хватало даже хлеба. Хлеб выкупать по карточкам ходили по очереди, потому что, если продавщица давала довесок, он автоматически становился собственностью того, кто в этот раз пришёл за хлебом. Поэтому мы очень ревностно соблюдали очерёдность. Дома хлеб от нас прятали, потому что мы его могли съесть сразу. Генка частенько находил хлеб и отрезал каждому по хорошему куску. Мама, конечно, обнаруживала убавление буханки, но не припомню, чтоб ругала нас за самоуправство.

Садимся за стол, мама разливает суп. Мы с Женькой канючим: «Да… Вовка всех меньше, а ты ему столько же налила…» Мама берёт свою тарелку и начинает из неё нам добавлять. Отец возмущается: «Ты что, а тебе?» И начинает из своей тарелки отливать в мамину. А мы, дураки, довольны – получили добавку. Иногда отец, глядя, как мы жадно поглощаем еду, говорил маме: «Вот получу премию, пойду в коммерческий магазин, куплю сразу 3 буханки хлеба, буду им резать, чтобы, наконец, они сказали: „Папа, хватит. Мы наелись“». Не помню, чтобы он осуществил эту свою мечту: всегда, наверное, оказывалось, что необходимо срочно купить что-нибудь, например, обувь, которую мы рвали нещадно.

После отмены карточек жизнь стала гораздо сытнее. До того в школе мы получали, может быть, даже бесплатные завтраки: две кругленькие карамельки, бублик и стакан чаю. Как же мы этому радовались! Правда, случались и в то время учителя, которые были не против поживиться за наш счёт. Во 2-м и 3-м классе у нас была учительница Клавдия Фёдоровна, офицерская жена, между прочим. Так вот она заставляла нашу старосту Лиду Волкову отбирать по одной конфетке и оставлять бублик на двоих, таким образом каждому доставалось по полбублика. А мы молчали, не жаловались почему-то.

Вместо эпилога

Я собственно, хотела рассказать о своём детстве и, по-моему, сделала это достаточно подробно.

А что же дальше?

В 1955 г. я окончила школу и не поступила в институт. В МГУ у меня даже документов не взяли: я в 10-м классе, во второй половине, переболела дифтерией в очень тяжёлой форме, получила какие-то осложнения, и это, наверное, было зафиксировано в той медицинской справке, которую мы представляли при подаче заявления в высшее учебное заведение; а в Потёмкинский педагогический я попросту не набрала нужных баллов.

Родители предлагали мне разные варианты: поехать куда-нибудь в ближайший город и с этими баллами попробовать поступить, но я упёрлась: «Не хочу!». Второй вариант – посидеть год дома, поправить своё здоровье, позаниматься и на следующий год повторить попытку поступления в вуз, но и этот вариант я отвергла: «Хочу работать!» И пошли мы с подругой Светой Петровой искать работу.

* * *