История одной семьи

У нас в школе была «четвёрка дружная» девчат: Таня, Света, Надя и я (мы продружили всю жизнь). Татьяна наша поступила в Институт мясомолочной промышленности (не знаю, что её туда понесло). Причём, когда она проходила там медицинскую комиссию, на рентген вместо неё ходила я – у Тани в детстве были проблемы с лёгкими, и она боялась. Надежда поступила в техникум (не помню, в какой), а мы со Светой благополучно «провалились». На работу нас нигде не брали и только на каком-то литейном заводе предложили работать в гальваническом цеху и разрешили пойти туда познакомиться с будущей работой. Мы пришли в довольно грязный цех, где работали хмурые, немолодые женщины в тёмных халатах. Когда они узнали, зачем мы пришли, они дружно указали нам на дверь: «Вы, что, с ума сошли? Мы здесь, потому что нам деваться некуда, а у вас вся жизнь впереди и начинать её здесь – этого ещё не хватало! Девочки, милые, пошли вон!»

* * *

Однажды я услышала по радио о наборе молодёжи на строительство Большого московского стадиона в Лужниках. Я пошла в Молотовский тогда (по месту жительства) райком комсомола и получила настоящую «комсомольскую путёвку». Это было 17 декабря 1955 г. – вот сколько времени мы искали работу!

Трудилась я там в качестве разнорабочей на строительстве Малой спортивной арены или, как её тогда называли, «Стадиона ручных игр». Нам даже к какому-то празднику выдали памятные значки, на которых было изображено почему-то футбольное, а может, баскетбольное (?) поле и посреди этого поля аббревиатура СРИ (!). К сожалению, значок этот не сохранился, маленький Митька его потерял.

Проработала я там до лета 1956 г., а потом снова услышала по радио объявление о том, что набирается молодёжь для работы «на важнейших стройках восточных районов страны». Пошла в райком комсомола, в этот раз во Фрунзенский, и получила новую комсомольскую путёвку на «строительство атомных электростанций». Поехала я туда не одна, а «сколотила» бригаду из таких же дурочек, как сама. Я не была их бригадиром. Даже бригадира я нашла – «старушку» по сравнению с нами, Томика, так мы её звали (Тамаре было 25 лет). Об этом моём «подвиге» даже писали в «Комсомольской правде». Я, когда давала интервью, на вопрос, почему я решила поехать на эти стройки, ответила «Хочу ещё раз увидеть таёжные цветочки жарки, уж очень они красивые». Это «интервью» прочитали мои одноклассницы, сообщили в школу, и мне устроили торжественные проводы.

* * *

Привезли нас в глухую тайгу, в 70 км от Красноярска, в так называемый 4-й район. Поселили в благоустроенные двухэтажные дома со всеми удобствами, и мы начали строить такие же дома и овладевать профессиями каменщиков и штукатуров. Там я встретила моего будущего (и настоящего) мужа Лёву Кобякова, который, поступив в 1955 г. на филфак МГУ (куда у меня документов не взяли) и проучившись там год, вдруг взбрыкнул, бросил университет и поехал на то же самое «строительство».

Через год мы поженились. К тому времени строительство наше совсем остановилось, никто не собирался там строить атомную электростанцию, и Никита Сергеевич Хрущёв, который 2 июня 1956 г. лично благословлял нас на эту стройку, всех просто обманул. Стройка остановилась, платить нам перестали и начали нас, горемычных, распределять по другим стройкам и объектам: кого – на химзавод под Красноярском же, кого на стройки Дальнего Востока и т. д. Мальчики наши дружно начали «сдаваться» в ряды Советской армии (до этого у них была броня). «Сдался» и мой муж Лев Андреевич. Спасибо моим родителям, они слёзно умолили меня вернуться домой.

* * *

И вот я опять на перепутье. И – о, благословенное радио! – объявляется новый набор молодёжи. На этот раз – на строительство жилых домов в Москве с предоставлением через 3 года жилья! Конечно же, я загорелась новым пламенем! Родители упрашивали не делать этого, а подумать об образовании. Но мы ведь и сами с усами! Я заявила родителям: «Я столько лет отдала стройке просто так, а теперь за жильё – и не пойду? Дудки!» (Мы по-прежнему жили в 12-метровой комнате на Таганке.) И пошла.

Правда, на тяжёлых работах я в этот раз трудилась недолго. Прорабы углядели во мне грамотную, «образованную» девочку и взяли к себе в прорабскую на должность «девочки-за-всё»: я была и табельщицей, и сидела на телефоне, и посылала разные телефонограммы. Одно время на мне даже был наш медпункт. И я так понравилась прорабам, что они из-за меня спорили, зазывали меня на новый объект, соблазняя отдельной комнаткой в прорабской.

* * *