Читаем История одной семьи полностью

Дорогая моя Наденька! Хотя и с опозданием, поздравляю тебя с праздником. Сегодня весь день вспоминаю тебя. Вспоминаю всю твою заботу обо мне, твои чудесные подарки к этому дню. А я так никогда и не смогла вознаградить тебя за твою заботу. Прости, родная, и верь, что, несмотря на мою невнимательность, я тебя всегда вспоминаю с большой любовью и благодарностью. Получила твоё письмо. Большое спасибо за вниманье. Я не пишу длинное письмо, потому что уверена, что ты не сегодня-завтра будешь дома. Тётя Мария (ты с ней гуляла вечером перед моим отъездом) передаёт тебе привет (она уехала на 21-ю), а также Клава Г., тётя Оля. Мария П. и Оля, кажется, вместе с Верочкой. Целую тебя крепко. Майя.


1.5.55.

Милая, дорогая мамочка!

В прошлое воскресенье получила твоё письмо от 4-го апреля вместе с письмом Сусанны и сейчас же ответила. Мамочка, ещё раз повторяю, что меня страшно огорчают твои упрёки и сетования на то, что я мало пишу, и вообще, что наши письма пропадают. Прошу тебя, не огорчайся, это неизбежно, ведь было хуже, вспомни, как мы долго друг о друге ничего не знали. Ведь я за 52 и 53 годы получила два коротеньких письма от бабушки, и всё. А теперь — редкую почту я не получаю писем. И ты, наверное, тоже. Так не надо переживать.

Кроме того, ты ведь понимаешь, что со мной ничего не может случиться. Здоровье у меня такое, что лучшего желать нельзя. Вообще, в материальном отношении всё в порядке. Работа лёгкая, хорошие люди тоже всегда находятся. А это, ты знаешь, самое важное. Очень жаль, что мы расстались с Верочкой и наверное больше не встретимся. Письма получаем друг от друга очень редко. Единственное, что со мной может случиться — это перемена местожительства. Но меня это не пугает. Это обещает возможность встретиться с Верочкой или Галей. И с трепетом слушаю разговоры о возможности перемещения в ваши края.

Мария Павловна взяла шефство над моей внешностью. Я, ты знаешь, не очень обращаю на это внимание. А благодаря ей я даже иногда завиваю волосы и становлюсь похожей на папуаса, а это всем нравится. Она вообще заставляет меня прилично одеваться и даже чистить ботинки.

Ещё немного потеплеет, и буду щеголять в голубых тапочках и носочках, которые ты прислала, и в прочих нарядах. Теперь я хожу в костюме, сшитом из материала, присланного Стеллой. Все говорят, что мне в нём очень хорошо. Дорогая мамочка, я пишу всякую чепуху, но ты писала, что тебе интересно всё.

Мамочка, передай большой привет Надюше и Сусанночке, я им в прошлых письмах тоже написала.

Большой привет Регине С. от Марии Павл. и от Гражины.


15.5.55.

Моя родная, хорошая мамочка!

Приходится повторяться в письмах. Я тебе уже писала, что получила от папы два письма с нового места. Твою открытку с его адресом — не получила. Посылку, о которой ты спрашиваешь, я не получила. Вероятно, у Стеллы не было возможности её послать, там более, что я писала, что ни в чём, кроме очков, не нуждаюсь. Теперь я купила очки за деньги, высланные бабушкой. И прошу тебя, мамочка, не думай, пожалуйста, ни о каких посылках мне. Я сама собираюсь послать бабушке твою шубу. На днях у меня опять будут нужные средства, и только причины, от меня не зависящие, могут помешать мне послать шубу.

Мамочка, я прекрасно понимаю, как папе нужны наши письма. Я ему пишу тоже нередко, хотя реже, чем тебе, потому что он спокойнее, чем ты, относится к тому, что письма получает нечасто. На днях получила от него два письма и открытку. Он всё ещё убеждает меня не быть сектанткой. Хорошо, что ты меня знаешь, и тебе не приходят в голову такие нелепые предположения.

Теперь здоровье папы беспокоит меня совсем с другой стороны — благополучно ли он пройдёт мед. комиссовку перед тем, как ему разрешат уехать к Ирине.

Рада, что ты её скоро увидишь. Она тоже хочет поскорее поехать к тебе на свидание. Говорят, она у нас очень хорошенькая. От них обеих я письма получаю. Когда некоторое время писем нет, я знаю, что у них просто мало свободного времени. У нас здесь каждый день происходит что-то новое, люди часто уезжают домой. Жить в материальном отношении стало очень легко. Много раз я тебе уже писала, что здоровье моё буквально цветущее, лучше, чем у всех моих друзей. Честное слово, это правда. Ты спрашиваешь о друзьях. Их у меня всегда достаточно. Ко мне все, за редким исключением, хорошо относятся.

У нас уже тепло. Я вам завидую — у вас природа совсем, как в Москве. Странно — почему-то, действительно, сильнее всего хочется на волю весной. А, казалось бы, какое нам дело до погоды?

Целую тебя крепко, не переживай ни за что, всё хорошо, как только может быть в нашем положении.

Сусанночка, очень была рада получить твоё письмецо и открытку. Стихи мне тоже очень нравятся. Жаль, я Багрицкого совсем почти не знаю. В предыдущих письмах я тебе писала и послала свою карточку тебе и Наде Коваленко. Очень хочу иметь твою. Боюсь, что вы преувеличиваете мои хорошие качества. Как бы мне не разочаровать вас. Пишу мало, чтобы вернее дошло. Целую тебя и жму руку. Я так мечтаю встретиться с тобой, моя милая сестричка. Майя.


Перейти на страницу:

Похожие книги

10 гениев науки
10 гениев науки

С одной стороны, мы старались сделать книгу как можно более биографической, не углубляясь в научные дебри. С другой стороны, биографию ученого трудно представить без описания развития его идей. А значит, и без изложения самих идей не обойтись. В одних случаях, где это представлялось удобным, мы старались переплетать биографические сведения с научными, в других — разделять их, тем не менее пытаясь уделить внимание процессам формирования взглядов ученого. Исключение составляют Пифагор и Аристотель. О них, особенно о Пифагоре, сохранилось не так уж много достоверных биографических сведений, поэтому наш рассказ включает анализ источников информации, изложение взглядов различных специалистов. Возможно, из-за этого текст стал несколько суше, но мы пошли на это в угоду достоверности. Тем не менее мы все же надеемся, что книга в целом не только вызовет ваш интерес (он уже есть, если вы начали читать), но и доставит вам удовольствие.

Александр Владимирович Фомин

Биографии и Мемуары / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
50 знаменитых царственных династий
50 знаменитых царственных династий

«Монархия — это тихий океан, а демократия — бурное море…» Так представлял монархическую форму правления французский писатель XVIII века Жозеф Саньяль-Дюбе.Так ли это? Всегда ли монархия может служить для народа гарантией мира, покоя, благополучия и политической стабильности? Ответ на этот вопрос читатель сможет найти на страницах этой книги, которая рассказывает о самых знаменитых в мире династиях, правивших в разные эпохи: от древнейших египетских династий и династий Вавилона, средневековых династий Меровингов, Чингизидов, Сумэраги, Каролингов, Рюриковичей, Плантагенетов до сравнительно молодых — Бонапартов и Бернадотов. Представлены здесь также и ныне правящие династии Великобритании, Испании, Бельгии, Швеции и др.Помимо общей характеристики каждой династии, авторы старались более подробно остановиться на жизни и деятельности наиболее выдающихся ее представителей.

Валентина Марковна Скляренко , Мария Александровна Панкова , Наталья Игоревна Вологжина , Яна Александровна Батий

Биографии и Мемуары / История / Политика / Образование и наука / Документальное