История панамской "революции"

Это признание Кромвеля очень важно, оно показывает методы американских дипломатов. В инструкции Хэя от 28 апреля говорилось, что Колумбия не должна вступать в переговоры с французской компанией, так как это — частная компания и нельзя допустить, чтобы она вмешивалась в переговоры между двумя странами. И именно эти инструкции посылаются французской компании на одобрение! Кроме того, признание Кромвеля показывает, что Хэй действовал по указке Уолл-стрита. Именно представитель крупнейших финансовых кругов Нью-Йорка, проводивших совместные операции с французской компанией, Кромвель составил эти инструкции, имевшие целью защитить интересы финансового капитала. Биограф Хэя Деннет, как и некоторые другие авторы, признает, что государственный секретарь находился в момент подписания под сильным влиянием Кромвеля^[124].

В Боготе были уверены в том, что французская компания должна предварительно договориться с Колумбией о передаче своих прав США. Вскоре, когда стало очевидно, что США не позволят ведение таких переговоров, это усилило возмущение в стране против американских империалистов, стремившихся навязать грабительский договор. Теперь уже не было сомнений в том, что французская компания Панамского канала действовала в полном контакте и по указке из Вашингтона. На все запросы колумбийского правительства она отвечала молчанием. Представитель компании в Боготе уклонялся от ответа, ссылаясь на отсутствие инструкций. Из донесений Бопре в госдепартамент совершенно ясно, что этот представитель компании — Манчини был на службе у американцев в качестве осведомителя[125]. Кроме того, различные представители французской компании при посредничестве американцев вступили в контакт с панамскими сепаратистами.

* * *

В Колумбии все сильнее росла оппозиция договору Хэя—Эррана. 4 мая 1903 г. Бопре сообщал Хэю: «Оппозиция ратификации конвенции о канале усиливается… Пресса заполнена статьями, враждебными предлагаемому договору, а общественное мнение резко критически относится к его авторам, особенно к г-ну Эррану»[126].

7 мая в Боготе был издан указ о созыве колумбийского конгресса на 20 июня 1903 г. В тот же день Бопре телеграфировал Хэю, что он беседовал с «одним из самых способных и выдающихся колумбийцев»,[127] который сообщил ему, что договор будет ратифицирован, но после большой дискуссии. Через четыре дня Бопре вновь встретился с этим же человеком, который просил его информировать госдепартамент о том, что договор будет ратифицирован, если США заплатят больше денег. Но, хотя этот информатор американского представительства и занимал действительно видное положение в политической жизни Колумбии, однако на этот раз он не разобрался в обстановке.

Более точно отражал общественное мнение вновь избранный сенатор от департамента Панамы Хуан Перес-и-Сото, который в газете «Эль коррео насиональ» 11 мая 1903 г. писал: «Договор Эррана будет отвергнут, и отвергнут единодушно обеими палатами. Таково мое мнение, так как не может быть ни одного представителя народа, который поверит продавшимся людям, людям, осмелившимся нагло рекомендовать этот постыдный акт. Позор, нанесенный Эрраном имени Колумбии, никогда не будет смыт. Виселица была бы слабым наказанием для такого преступника»[128].

После появления статьи Переса-и-Сото Кромвель организовал широкую пропагандистскую компанию против Колумбии.

В начале июня муниципальный совет Панамы принял решение, требовавшее, чтобы национальный конгресс утвердил договор Хэя—Эррана. Любопытно, что совет состоял всего из 13 членов. Причем в него входили сын и зять Аранго, агента железнодорожной компании США. Председателем совета был Деметрио Брид, сотрудник газеты «Ля эстрелья де Панама», принадлежавшей США. Таким образом, обращение этого «совета» было продиктовано Вашингтоном.

И, несмотря на это, оппозиция американцам в Панаме со стороны честных патриотов все же была достаточно сильной.

9 июня 1903 г. Хэй прислал Бопре следующие инструкции, являющиеся ультиматумом для Колумбии:

«Колумбийское правительство, очевидно, не понимает всей серьезности обстановки. Переговоры о канале были начаты Колумбией, которая в течение нескольких лет торопила наше правительство с разрешением этого вопроса. Предложения Колумбии были, наконец, приняты нами с небольшими изменениями. В связи с этим соглашением наш конгресс пересмотрел свое прежнее решение и постановил принять панамское направление. Если Колумбия откажется сейчас от договора или затянет его ратификацию, то дружеское взаимопонимание между двумя странами будет настолько серьезно скомпрометировано, что в следующую зиму конгресс может принять такие шаги, о которых будет жалеть всякий друг Колумбии»[129].