История Пиноальбара и Кулинарная книга Рэтфорда Шванка

— Кто бы говорил, солнышко. Кто бы говорил, — неуверенно промямлил Борн, получил от жены еще одну оплеуху и совсем сник.

— Беда не в том, что Юби — это Борн, а Борн подлый предатель. Беда в том, что они с герцогиней хотели заставить Грюнибунду рассказать им такую сказку, какая будет им выгодна. Они хотели запугать и вынудить к этому нашу добрую Грюнибунду.

Грюнибунда покраснела и заплакала.

— Неужели, — всхлипывала она, — эти подлые люди думали всерьёз, что я могу рассказать им какую-нибудь гадкую историю? Неужели они вправду думали, что угрозами смогут заставить меня делать это? Неужели они не понимают, что я рассказываю только хорошие добрые сказки, которые обязательно сбудутся… — она вытерла слёзы и посмотрела на Борна и Бертольду с тоской.

В этот момент Агата что-то шепнула маленькому дынному человечку и легонько подтолкнула его вперёд.

— Не плачь, Грюнибунда, — дынный человечек подбежал и поцеловал подол её красивого платья, — не плачь! Не все люди так плохи. Мы очень тебя любим! Мы не хотим быть глупыми. Эрфи ругается на нас, но мы знаем правду. Дынно-арбузный народ не произошёл от Великой Тыквы, как думают все. Тыква тут ни при чём. Ты, Грюнибунда, рассказала о нас сказку, и мы родились. Спасибо тебе, добрая и нежная Грюнибунда, ты наша мама! Мы очень тебя любим! Не плачь!

Грюнибунда взяла человечка на руки, поцеловала его в макушку и погладила по голове.

— Я не буду плакать, — сказала она, — обещаю.

— Ура!!! — завопили человечки, и в воздухе запахло мёдом и цветами, — Ура!!!

— А вообще вот, — сказал дынный человечек, — просили тебе передать. Он протянул Грюнибунде толстую рукопись в переплёте. На обложке было написано «Кулинарная книга Рэтфорда Шванка».

Грюнибунда открыла тетрадь и прочла первые строки:

«Всю жизнь я хотел сделать что-нибудь хорошее для моей дорогой Грюнибунды, но волшебство, исследование тайн и разоблачение проходимцев отнимали у меня так много времени, что я так ничего и не успел, и даже ни разу не выдалось мне случая покормить Грюнибунду лепёшками со сметаной. Но я оставляю эти записи в надежде, что они несколько загладят мою вину и нерасторопность.

Мой мир — это кастрюля с супом. На самом деле, я ничего не знаю, кроме борща, рыбной солянки и похлёбок, закусок и паштетов, не включая сюда пирогов, плюшек и маленьких сухариков, про которые я готов говорить утром и вечером, а также днём. Сны мои полны пудингами и повидлом.

Печка — мой дом. Плита — основание жизни. Пшённая каша — моя любовь. Повар, придумавший котлету, навсегда изменил мир, он подарил людям счастье. Хруст солёного огурца — лучшая музыка в мире, запах пончиков — летнее утро мечты, это надежда и нежность. И пока кто-то жарит сырники на кухне и гремит сковородками, а дети сидят за столом с большими чашками молока, пока мычит корова, и масло намазывается на хлеб — я верю в доброе сердце человека, не смотря ни на что».

— А кто принёс эту книгу? — спросила Агата.

— Корова. Она держится с большим достоинством и так хорошо воспитана, что всех совершенно очаровала.

— Корова. Как приятно, что она пришла, — сказала Грюнибунда, — но это уже совсем другая история.

Кулинарная книга Рэтфорда Шванка

Часть I

Письма Антонио Сенквикастера

Над Пиноальбаром пролетели несколько счастливых лет. Покой и безмятежность наполняли души людей, подобно тому, как летний тёплый ветерок, спускаясь с холмов через сад и огуречные грядки перед домом, воздушно проникая на стеклянную веранду, наполняет всё любовью, светом и сладкой дрёмой.

У Грюнибунды и Карася родились дочка и сын. Зебра к всеобщему удивлению сильно поумнела и научилась делать визиты. Медведь Штейн писал трактат «О наблюдениях и выводах». Утренние часы он проводил в королевской библиотеке среди книг, бумаг и бутербродов.

Словом, у всех всё шло хорошо, только кукла Агата, погружённая в заботы о тыквенном народе, не знала ни минуты отдыха.

Третьего июня, когда предполуденное солнце ещё не успело раскалить камни библиотечного двора, по длинному коридору скриптория пробежала Кнокс-Покс, сияя и подпрыгивая на ходу. Топот её босых ног отвлёк медведя Штейна от работы. Он писал:

«Утончённость чувств побуждает нас к размышлениям; переживания делают мысль сильной, слова обретают смысл, и мир предстаёт перед нами во всей глубине красок и сложности совершенства. Великодушие и благородство сердца даёт простор взору головы. Изящество и красота мысли приносят нам радость. Жадность знания — самая светлая страсть, потому что счастье думать не отнимает ни у кого радости мечтать».