История политических и правовых учений

Одним из важнейших признаков государства является власть. Вопрос о природе власти, так же как и государства, является в какой-то мере «вечным вопросом», дискуссионным для всякого времени. Чичерин, отдавая должное роли и значению власти во всяком государственно-организованном обществе, писал, что сила власти, составляющая первую потребность всякого порядка, заключается не в одних физических средствах воздействия, а прежде всего в нравственном влиянии правительства на общество. Где нет свободы, считает он, там не может быть субъективного права, а где отсутствует закон, там нет объективного права. Но к этим двум началам он привносит и третий элемент, а именно власть. Она составляет необходимо-центральное звено всякого общественного порядка. Важно, чтобы сама власть следовала предписаниям нравственного закона. Настаивая на уважении подчиненных к установлениям властей, нравственный закон требует от управляющих, в свою очередь, добросовестного исполнения своих обязанностей не в личных своих интересах, а в целях общего блага.

Как глубоко верующий человек, Чичерин был убежден в том, что абсолютное начало государственной власти заключается в ее Божественном происхождении. Это, с его точки зрения, является более верным, чем договорная теория происхождения государства. Но вместе с тем государство не является нравственным союзом, в отличие от церкви это «союз принудительный, коренное же начало, на котором зиждется всякая принудительная организация, есть не самопожертвование, которое по существу своему добровольно, а право».

«Цель государства, — констатирует он, — есть общее благо. Благо союза заключается в полноте и согласованном развитии всех его элементов. В этом состоит истинная природа государства, его идея, поэтому можно сказать, что цель государства состоит в развитии его идеи».

Отстаивая свободу человека, его возможность самостоятельно реализовать самые разные интересы, Чичерин не стремился обязать государство заботиться обо «всех пяти чувствах» граждан. Как современно звучат его мысли о том, что личная энергия и инициатива не составляют отличительных свойств русских людей. «Говоря о себе, мы вообще признаем, что распущенность, нерадение и лень принадлежат к существенным нашим недостаткам. Особенно они проявляются в общественной жизни, где мы охотно все возлагаем на власть, отступаемся от дела под предлогом того, что правительство не все нам дает».

Рассуждая о природе права, довольно часто интерпретируют его через категорию свободы. Однако человеческая свобода не является свободой животного, находящегося на воле, а есть свобода гражданская, которая подчинена общему закону. Только в силу этого она становится правом, поэтому «право есть явление свободы, а свобода в юридической области есть начало совершенно положительное. Ибо из нее вытекают и собственность, и обязательства».

Отсюда, кстати, и проистекает юридическое равенство людей, которые равны между собой единственно в отношении своей метафизической сущности; во всем остальном они не равны. Источник права, как и нравственности, лежит в свободе, но свобода эта имеет несколько другую сущность — это свобода внешняя, которая состоит в независимости лица от чужой воли во внешних действиях. «Отсюда, — пишет Чичерин, — рождаются потребности взаимного ограничения свободы; необходимо установление общего закона, определяющего область каждого лица. Право есть совместное существование свободы под общим законом». Только свобода, подчиняющаяся закону, может установить прочный правопорядок. В этом смысле взаимоотношение субъективного и объективного права он выразил через призму общего понятия права: «Субъективное право определяется как нравственная возможность, или иначе как законная свобода что-либо делать или требовать. Объективное право есть самый закон, определяющий эту свободу. Соединение обоих смыслов дает нам общее определение: право есть свобода, определенная законом».

Бердяев называл Чичерина «блестящим защитником теории естественного права». С такой постановкой вопроса можно и согласиться, но при одном непременном условии: Чичерин признавал только положительное право, а естественному отводил роль идейной оценки существующего законодательства.