История политических и правовых учений: Учебник для вузов

Каждая монада обладает представлением (восприятием) и влечением (стремлением). Лейбниц характеризует монады как бессмертные «жизненные начала», распространенные во всей- природе. Воспринимая в себя весь космос, каждая монада как «зеркало вселенной» представляет собой микрокосмос. В неорганическом мире монады — это субстанциальные формы; монады, обладающие чувством, — это души; монады, обладающие разумом, это — духи. Все мироздание — это непрерывная лестница монад: от низших монад до разумного человеческого духа. Высшей монадой является Бог — творец всех других монад, носитель вечных истин, творец мировой гармонии и гарант совершенства мира.

В рационалистической «теодицее» (богооправдании) Лейбница подразумевается «философский» Бог, главным атрибутом которого является разум, а сущностью — чистая деятельность. По поводу наличия зла в созданном Богом мире Лейбниц отмечает: «Зло можно понимать метафизически, физически и морально. Метафизическое зло состоит в простом несовершенстве, физическое зло — в страдании, а моральное зло — в грехе. Так как физическое и моральное зло не необходимы, то достаточно, чтобы они были возможны в силу вечных истин... В этом и состоит божественное определение о допущении зла».

В области присущих Богу вечных истин, внутри Божественного ума «пребывает не только первоначальная форма добра, но и начало зла». Без возможности зла невозможно и добро: «Говоря, что зло допущено как conditio sine qua поп (т. е. как непременное условие. — В. Н.) добра, я понимаю это не в смысле принципа необходимости, а в смысле принципа соответствия; допускаемое мною предопределение всегда надо понимать в смысле побуждения и никогда — в смысле принуждения». Это побуждение ко злу присуще и соответствует не Богу, а самим несовершенным и ограниченным созданиям, которые сами своими действиями производят зло.

Подобное ограниченное и несовершенное создание, становясь причиной греха, замечает Лейбниц, бывает причиной зла по некоторой недостаточности, подобно тому как заблуждения и дурные склонности возникают от некоторого лишения и подобно тому как лишение становится действенным лишь по случаю. Бог ожесточает не тем, что сообщает душе нечто злое, а тем, что действие его благого влияния ограничивается сопротивлением души и обстоятельствами, способствующими этому сопротивлению, когда Бог дарует не все благое, способное превзойти зло. Но если бы Бог захотел сделать больше, то ему надо было бы с помощью каких-то чудес изменить природу имеющихся созданий или создать новые творения, чего «наилучший замысел» не мог допустить, подобно тому как, например, не мог допустить, чтобы течение реки было быстрее, чем допускает ее уклон. «Ограниченность или изначальное несовершенство созданий, — замечает Лейбниц, — производит то, что наилучший замысел универсума не может быть свободен от известного зла, которое тем не менее превращается в наибольшее благо. Это в некотором роде беспорядки в частностях, которые, однако, удивительным образом открывают красоту целого, подобно тому как некоторый диссонанс, допущенный кстати, делает гармонию более прекрасной». Так что в целом можно сказать: все к лучшему в этом лучшем из миров.

Бог, поясняет Лейбниц, прежде желает блага, а затем — наилучшего. В отношении сущности зла Бог совершенно не желает морального зла и отнюдь не желает физического зла или страданий, поэтому-то и нет безусловного предопределения к осуждению; да и физического зла Бог желает как должного наказания за вину или в виде средства для цели, т. е. для предупреждения больших зол и для достижения наибольших благ.

Наказание равным образом служит и в качестве устрашения, и зло часто ведет к большему ощущению добра и иногда также приводит к большему совершенству того, кто его творит. Но Лейбниц подчеркивает, что никоим образом нельзя нарушать правило: «Не следует совершать зла, чтобы достичь добра».

Из своих суждений о добре и зле Лейбниц заключает, что человек должен постоянно стремиться к лучшему, трудиться над самим собой и добиваться своего морального самосовершенствования. Хотя абсолютная свобода и чистая деятельность, свободная от всякого зла, доступны лишь Богу, но и «человек свободен». Как разумное и духовное создание, высшая из всех земных монад он способен к самопознанию и самоопределению и благодаря этому является самостоятельной личностью, свободным существом, обладающим свободой выбора, возможностью моральной мотивации своих поступков и успешного морального совершенствования на пути к лучшему. Между людьми как духовными созданиями и Богом, подчеркивает Лейбниц, существует не только «отношение машины к мастеру, но и отношение гражданина к государю; они должны существовать, пока существует универсум».