История правления короля Генриха VII

К тому времени, а шел одиннадцатый год правления короля, перерыв в торговле между англичанами и фламандцами стал весьма чувствительно досаждать купцам и того и другого народа, что подвигло их употребить все, какие они могли придумать, средства, к тому, чтобы воздействовать на своих государей и расположить их к возобновлению сношений. В этом им способствовало время. Ибо великий герцог и его совет стали убеждаться, что Перкин оказался не более чем бродягой и гражданином мира, а ссориться из-за кукол могут только дети. В свою очередь король после нападения на Кент и Нортамберленд[289] придавал делу Перкина меньшее значение и даже не представлял его к отчету на совещаниях государственной важности. Но больше всего этому королю, любившему достаток и богатство, нужна была здоровая торговля, а он не мог терпеть каких-либо заторов в воротной вене, распределяющей эту кровь[290]. Однако он пока сохранял величавую внешность, как тот, кого должны упрашивать первым. Да и купцы — искатели приключений (компания в то время сильная и крепкая богатыми людьми и внутренним устройством) держались уверенно и по-прежнему забирали английские товары, хотя из-за отсутствия вывоза они лежали у них на руках мертвым грузом. Наконец, в Лондоне между уполномоченными обеих сторон начались переговоры. От короля выступали лорд-хранитель печати епископ Фокс, виконт Уэллс, приор монастыря св. Иоанна Кендалл, начальник архивов[291] Уорэм (который приобретал все большее влияние на мнения короля), Урсвик, бывший мастером на все руки, и Райзли. От великого герцога выступали адмирал лорд Беверс, президент Фландрии лорд Верунделл и другие. Они заключили превосходный договор[292] о дружбе и взаимоотношениях между королем и великим герцогом, содержавший статьи о государственных делах, торговле и свободном рыболовстве. Это был тот самый договор, который фламандцы по сей день называют intercursus magnus, — во-первых, потому, что он полнее договоров третьего и четвертого годов правления короля, и, во-вторых, чтобы отличать от договора, принятого на двадцать первый год правления короля, который они называют intercursus rnalus. В этом договоре была особая статья, воспрещавшая каждому из государей принимать мятежников другого. В ней говорилось, что если любой такой мятежник будет востребован у союзного государя государем этого мятежника, то государь обязан незамедлительно посредством прокламации приказать ему покинуть страну, а если тот не сделает этого в пятнадцатидневный срок, он должен быть поставлен вне закона и лишен защиты. Впрочем, Перкин в этой статье не упоминался; не вошел же он в нее, видимо, потому, что не был мятежником. Таким способом ему подрезали крылья, отняв у него последователей-англичан. Договор включал особое положение, распространявшее его действие на земли вдовствующей герцогини. После того как взаимоотношения были восстановлены, английские купцы вернулись в свой особняк в Антверпене, где их встретили шествием и изъявлениями великой радости.

Той же зимой, на двенадцатый год своего правления, король снова созвал парламент[293], выступая в котором сильно преувеличил враждебность короля Шотландии и размеры жестокого грабительского набега, который тот недавно совершил: этот король, по его словам, хотя и жил с ним в дружбе и не терпел от него никаких обид, горит к нему столь великой ненавистью, что до дна испил чашу пьяной браги Перкина, которого повсюду изобличили и отовсюду изгнали, и когда он постиг, что не в его силах причинить какой-либо вред королю, он обратил оружие против беззащитных людей, единственно для того, чтобы ограбить и обезлюдить его владения, вопреки законам войны и мира. Король заключил, что и во имя чести, и во имя безопасности людей, которых он обязан защитить, он не может оставить эти злодейства безнаказанными. Парламент хорошо его понял и предоставил ему субсидию, ограниченную суммой в 120 000 фунтов, помимо двух пятнадцатых: поистине его войны всегда оборачивалась для него подобием богатой жилы, дававшей удивительную разновидность руды: сверху железо, а снизу золото и серебро. Никаких достойных упоминания законов этот парламент не принимал, ибо много времени на создание законов ушло в прошлом году, да и созван он был лишь по причине войны с Шотландией. Правда, был принят закон по иску купцов — искателей приключений Англии против купцов Лондона за то, что те установили монополию и поборы на товары, а сделано это было, по-видимому, для того, чтобы они могли немного оправиться после лихого времени, которое они пережили по причине перерыва в торговле. Все эти нововведения были устранены парламентом.