История православия

В проблеме происхождения зла Максим следует Ареопагитикам: зло не имеет самостоятельного существования, оно есть следствие недостатка или искажения добра. Развивая это положение, преподобный утверждает, что ничто, сотворенное Богом, само по себе не может быть злом – ни материя, ни вещи, ни природа, ни ум, ни чувства. Не является злом также пища, половое чувство, деньги, слава. Зло проистекает из неумеренного пристрастия ко всему этому вследствие недоразумения: «Ум боголюбивого вооружается не против вещей и помышлений о них, но против страстей, сопряженных с этими помышлениями». Способы борьбы с греховными страстями изложены в трудах св. Максима, адресованных подвижникам. Борьба со страстями должна сопровождаться очищением ума; чистый ум также необходимое условие правильного багопознания: «Между Богом и человеком стоят предметы чувственные и умосозерцательные. Ум человеческий, стремящийся к познанию Бога, не должен быть порабощен вещами чувственными в деятельной жизни, и его не должны задерживать предметы мысленные в жизни созерцательной». Здесь надо отметить, что аскетика св. Максима компилятивна – все это, в общем, содержится в более ранней святоотеческой литературе.

Наконец, о «временах последних»: эсхатология св. Максима решительно отрицает апокатастазис – всеобщее очищение и спасение. И хотя Бог желает добра всему, Им сотворенному, не все в одинаковой мере примут участие в Его радости и славе. И хотя зло не имеет самостоятельного существования, т. е. в некотором смысле призрачно, его плоды для людей и их действий реальны и потому подлежат Суду Божьему. Только люди доброй воли получат часть в мире Божием, высшее удовлетворение от богообщения. Не заслужившие этой благодати составят, по словам Евг. Трубецкого, «забытый мир», т. е. мир вне бытия. Никакого насилия при этом не будет. А для обоженных Бог будет «всем во всем». Этот вывод является одним из следствий учения св. Максима о двух волях.

Творения св. Максима Исповедника сыграли важную роль в деле распространения идей восточных Отцов и Учителей Церкви на Западе. В IX в. Иоанн Скот Эриугена по просьбе короля Карла Лысого перевел на латинский язык Корпус Дионисия Ареопагита с комментариями св. Максима. Ареопагитиками заинтересовались во Франции, отчасти потому, что там считали св. Дионисия Ареопагита тем же человеком, который в действительности жил на два столетия позже и был первым епископом Парижа, священномучеником Дионисием (Денисом). Перевод Эриугены быстро разошелся по всей Западной Европе и на многие века стал основой для трудов христианских мистиков.

Итоги святоотеческого богословия были подведены в VIII в. трудами св. Иоанна Дамаскина. И хотя его иногда включают в число творцов православного богословия за «Слова» против иконоборцев, однако надо признать, что самостоятельным богословом св. Иоанн не был при всех его литературных заслугах. Родился св. Иоанн в конце VII в. в Дамаске, в семье крупного чиновника при дворе халифа. Образование он получил под руководством домашнего учителя, широко образованного итальянца, пленного инока Косьмы, которого отец Иоанна выкупил. Заняв место отца при дворе, Иоанн серьезно увлекся православным богословием и стал посылать свои труды в Константинополь, но они очень не понравились императору-монофизиту Льву Исавру и его окружению. Оклеветав Иоанна перед халифом, они добились для него, согласно житийной легенде, жестокого наказания – отсечения правой руки, но рука чудесным образом тут же приросла к телу. Пораженный халиф уверовал в невиновность Иоанна и осыпал его подарками, но тот не захотел более служить царю земному, а «возжелал лучше страдать с людьми Божиими, нежели наслаждаться временною сладостью почестей». Раздав все свое имущество, Иоанн удалился в Иерусалимскую обитель св. Саввы. Вот гимн любви освободившегося Иоанна из замечательной поэмы А. К. Толстого «Иоанн Дамаскин»: «Благословляю вас, леса,/ Долины, нивы, горы, воды,/ Благословляю я свободу/ И голубые небеса!/ И посох мой благословляю, /И эту бедную суму,/ И степь от краю и до краю, /И солнца свет, и ночи тьму,/ И одинокую тропинку, /По коей, нищий, я иду,/ И в поле каждую былинку,/ И в небе каждую звезду!»