История прибалтийских народов. От подданных Ливонского ордена до независимых государств

Корпорации составляли основу городов. Обе гильдии, каждая из которых управляла собственным банком старейшин, на своих собраниях под руководством старосты, избранного из числа старейшин, обсуждали не только свои корпоративные, но и общие городские вопросы. В Риге обе гильдии состояли из широкого круга граждан и более узкого круга «братии», в который входили члены гильдии, взявшие на себя обязательства всеми силами способствовать процветанию города, а также и его корпорациям. Для этого они клялись «осознанно брать на себя трудности и добросовестно оказывать услуги на бесплатной основе» (законы о состояниях 1845 года, параграф 947). При этом пассивным избирательным правом по выборам старейшин и докмана[216], выражавшего интересы не входивших в банк старейшин граждан, пользовались только «братья».

Таким образом, вся система строилась на селекционном отборе, в котором главным принципиальным мерилом служила профессиональная пригодность.

Новое переселение немцев. Размеры населения. Отток в Россию

Людские потери, которые понесло население Прибалтики в начале XVIII столетия в результате войны и эпидемии чумы, были по большей части восполнены за счет иммигрантов. При этом следует заметить, что после Северной войны всегда отмечавшееся переселение отдельных людей из Германии в прибалтийские земли приобрело поистине массовый характер и закончилось только в середине XIX века. В результате за исключением ядра, состоявшего из старых родов, испокон веков расселившихся по прибалтийским городам и весям, состав тогдашних прибалтийских немцев заметно обновился. Правда, родовое взаимодействие, как все отчетливее показывают генеалогические исследования, в большинстве своем осуществлялось за счет того, что переселенцы женились на дочерях и вдовах из местных семей.

В обезлюдевшем крае хлеб и работу находили представители самых разных гражданских профессий. При этом наиболее распространенной формой переселения людей с высшим образованием являлся наем в качестве «гофмейстера» (домашнего учителя) в дворянскую семью. Как правило, затем они в качестве пасторов, учителей, секретарей судов или адвокатов основывали новые балтийские семейства. Вплоть до XIX века места приходских священников и для приема на работу с целью обучения избранной профессии в большом количестве занимали именно переселенцы. Например, в период с 1764 года по 1827 год из 20 рижских пасторов только 7 были старожилами, а 13 – из числа вновь прибывших. В Курляндии же в 1760–1806 годах из 52 учителей публичных школ 28 принадлежали к переселенцам.

Оценку качественного состава проповедников в Лифляндии в XVIII столетии дает анализ старинных документов, проведенный Дж. Эккардтом, который пришел к выводу о том, что как минимум половина, а временами и две трети от общего числа лифляндских пасторов являлись иммигрантами. Причем во многих случаях пасторы из числа местных жителей на поверку оказывались сыновьями переселенцев.

Пасторы, учителя, гражданские юристы и другие люди с высшим образованием образовали в Лифляндии, Эстляндии и Курляндии особое сословие прибалтийских граждан немецкой национальности, так называемых «литератов». Причем в Курляндии это сословие появилось раньше и развилось больше всех, проявившись в XVIII веке в четко сформировавшихся формах – сословных брачных союзах, отдельных особых правах и ярко выраженным самосознанием, что сразу же резко отделило его от знати и остальных граждан. В Лифляндии и Эстляндии же мощным фундаментом для возникновения сословия «литератов» явилось шведское законодательство, которое привело к формированию из пасторства особого сословия, получившего некоторые дворянские права.

Своего полного расцвета и выдающегося социального значения эта прослойка во всех трех провинциях достигла в XIX веке, став мерилом духовного Просвещения и способствуя развитию сословий в его неповторимых формах. Это имело огромную ценность, так как прибалтийские немцы вследствие своего старосословного организационного устройства не могли сформировать прослойку профессиональных служащих, хотя предпосылки для этого в крупных городах имелись. Вместе с тем земский дворянский чиновник оставался в первую очередь членом своего знатного круга. Точно так же и обучившийся городской служащий не считался чиновником, а причислялся к «литератам».