История прибалтийских народов. От подданных Ливонского ордена до независимых государств

Судами первой инстанции для крестьян выступали избранные крестьянскими общинами чисто крестьянско-общинные суды, а кроме того, в Лифляндии и Эстляндии церковно-приходские суды и во всех трех провинциях – окружные суды, проходившие в обязательном порядке под председательством церковно-приходского и, соответственно, окружного судьи немецкой национальности при участии крестьянских заседателей. Здесь тоже подобное сотрудничество зарекомендовало себя как настоящая школа общественной деятельности.

Выборные из числа дворян муниципальные служащие составляли земельную полицию. В Лифляндии это были орднунгсрихтеры (судьи низшей инстанции для рассмотрения дел о нарушении общественного порядка), в Эстляндии – гакенрихтеры[215], а в Курляндии – капитаны (гауптманы), исполнительные органы которых имели весьма незначительные силы, что отметил в своем первом административном отчете в 1886 году губернатор Зиновьев. Он писал, что нигде в мире полиция не насчитывала столь малого числа персонала и не стоила столь дешево, как в Лифляндии. Это являлось лишним доказательством того, насколько сильно укоренилось в Прибалтике сословное управление, чему не в малой степени способствовало то обстоятельство, что в систему сословных учреждений дворянства входила церковь, органы которой со своей этической мощью служили опорой сословного порядка.

Служба на общественных началах на благо всех являлась основой сословного самоуправления, которая благодаря своей патриархальной неподкупности, обстоятельности и отсутствию формализма обладала определенной политической силой, воспитывая чувство государственности. Ведь для такой службы не было ничего более важного, чем исполнение долга перед родиной. Причем решающим для политического значения такого самоуправления, конечно, являлось преобразование определявшихся сословными интересами взглядов в государственно-политические настроения, которые заставляли носителей привилегий почувствовать ответственность за всех соотечественников.

Этот моральный облик службы на благо отечества формировался долго и окончательно сложился под влиянием либерализма в XIX столетии. И хотя в нем сохранилась определенная часть средневекового духа, но его внутреннее содержание, начиная с эпохи Просвещения, изменилось в том плане, что социальные отношения стали восприниматься по-иному, наложив соответствующий отпечаток на сознание прибалтов. Только благодаря этому могла функционировать система, которая, имея известные недостатки, черпала силу в том, что она подготавливала своих представителей к самоуправлению, воспитывая в них чувство политической ответственности.

Если рассматривать эти отношения в сравнении с немецкими, то можно сказать, что они, являясь отражением германского сословного права на привилегии, напоминали те, что были характерны для Шлезвиг-Гольштейнского герцогства. Правда, такое правило относилось лишь к отдельным чертам, поскольку условия жизни народов заметно отличались. Однако и там и там к древнему праву добавились национальные задачи, а сама такая историческая данность приобрела политическое значение.

Слабой стороной происходившей из средневековой старой Лифляндии системы сословных учреждений дворянства являлось отсутствие связей между провинциями, а также между земским и городским самоуправлением, ведь германской системе сословных учреждений дворянства соответствовали и городские конституции, тоже сохранившие средневековые черты.

Как и во всех древних немецких городах, городские парламенты не представляли интересы всей городской общины. Городской совет, а также обе гильдии купцов и ремесленников, являясь политической основой города, приходили к полюбовному согласию со всеми горожанами, к числу которых со времен Средневековья принадлежало также много леттов, соответственно эстов и русских. Эти органы представляли собой небольшой, но способный к расширению и постоянно расширявшийся круг людей, в котором царили традиционный дух товарищества, готовность прийти на помощь близкому, а служба осуществлялась на безвозмездной основе.

Совет в Риге состоял из 4 бургомистров и 16 членов городского совета, в Ревале – из 4 бургомистров, одного юрисконсульта и 14 членов городского совета, а в более мелких городах – соответственно из меньшего числа членов, которые решали вопросы правосудия, управления и принимали соответствующие законы. Причем в управлении городами участвовали и гильдии, которые в Риге в начале XVII века в ходе ожесточенной борьбы добились равноправного участия в сословном управлении городскими финансами.