История прибалтийских народов. От подданных Ливонского ордена до независимых государств

Несмотря на ограниченные возможности гильдий по обеспечению своих членов продовольствием, наибольший приток иммигрантов наблюдался среди ремесленников. Правда, они слабо расселялись по городам и весям. На селе по своей численности весьма значительную часть прибалтийских немцев составляла прослойка средней и мелкой буржуазии. Здесь, кроме ремесленников, можно было встретить представителей самых разнообразных профессий – мельников и трактирщиков, охотников и садовников, пономарей и канторов (солистов церковного хора), чиновников, лесничих и сторожей, поваров, лакеев, экономок и горничных. Это сельское немецкое среднее сословие, которое до середины XIX века сохраняло свое своеобразие, постоянно пополнялось поднимавшимися в социальном отношении летами и эстами, которые в результате превращались в немцев.

В то же время сельскому немецкому среднему сословию не хватало товарищеской сплоченности, которая только и могла сохранить его. В результате эта немецкая прослойка, за счет которой, возможно, и пополнялись ряды «литератов», со второй половины XIX столетия, когда приток людей из Германии прекратился, быстро начала сокращаться. Переселение в города и в Россию, а также смешение народов отнимали у нее силы, пополнить которые было уже невозможно.

Происхождение новых переселенцев в Прибалтику в общем-то известно. Однако в XVIII веке среди германских земель на первое место стала все более выдвигаться Восточная Пруссия. Особенно это относилось к Курляндии. Тем не менее северные приморские города – Пернау, Реваль и Нарва – сохраняли тесные связи с Любеком, традиционно игравшим большое значение в переселении в Прибалтику ремесленников. Вместе с тем определенную роль в прибытии в край «литератов» и ремесленников некоторых специальностей играли также Саксония и Тюрингия.

Определенное историческое значение для населения имело и заселение немецкими колонистами находившихся в государственной собственности мыз Гиршенгоф и Гельфрейхсгоф в Лифляндии, организованное в 1766 и 1769 годах Екатериной II в рамках ее политики расселения. Это внесло совершенно новые элементы в социальное строение провинций.

Дело заключалось в том, что гиршенгофское крестьянство, не игравшее с политической точки зрения никакой роли, длительное время жило особняком и в известной степени находилось вне восприятия прибалтийских немцев. Теперь же в 74 дворах были расселены 73 семьи и 12 одиночек, всего 321 человек, прибывших из разных уголков Германии. Но большая их часть была родом из Пфальца.

Эта колония, основанная не как деревенская община, а как закрытый с территориальной и правовой точки зрения хуторской поселок, со временем превратилась в монолит, в котором перед переселением 1939 года проживало около 1600 человек, сохранивших немецкий язык как средство общения и относивших себя к старым германским родам. Существовавший там принцип единонаследия (при переходе по наследству крестьянского двора) не давал дробить земельные наделы, а установленный порядок, заключавшийся в том, что чужаки не должны наследовать земли колонии и брак с приезжим приводит к исключению из союза членов поселка, являлся действенной мерой инстинктивной самозащиты. Приобщение же колонистов к жизни прибалтийских немцев в XIX веке осуществлялось только на пути развития ремесел, которые всегда имели большую притягательную силу. В результате Гиршенгоф обеспечил весьма существенную часть прироста ремесленников в Риге, сохранивших в своем сознании чувство общности с колонией.

Сведения о численности прибалтийских народов и национальностей даже по состоянию на конец XVIII столетия не поддаются точному учету. Статистические же исчисления, столь необходимые для Просвещения, вначале основывались на малонадежных данных и, как правило, строились на принципах сословного разделения, что в общем-то легко позволяло определить национальный состав, но применительно к буржуазии произвести дальнейшие вычисления не давало. Ясную картину здесь может показать только кропотливое и планомерное изучение церковных книг, сверочных списков и других подобных источников, начало чему частично в свое время было положено, но теперь вряд ли возможно.

Вычисленные фон Дершау и фон Кейзерлингом из общего числа населения Курляндии, составлявшего в 1797 году 394 626 человек, 35 374 немцев распределялись следующим образом: дворяне – 2430 человек, «литераты» – 1644 человека, низшие государственные и городские служащие, а также сельские чиновники, вышедшие из первых двух названных сословий, – 1430 человек, сословие купцов – 2359 человека, ремесленники в городах – 5274 человека, свободные немецкие граждане – 22 237 человек.