История разведенной арфистки

Это кружение в неожиданном для самой нашей арфистки месте не было для нее трудным – гибкие подошвы кроссовок делали ее шаг пружинистым и легким. Более того – она получала от движения по улицам настоящее и едва ли не забытое наслаждение, которое, в конце концов, привело ее в квартал Эмек Рефаим, а вовсе не к собственному дому, поскольку, как призналась она себе самой, ей до смерти захотелось бросить прощальный взгляд еще на одно здание – то, в котором она провела первые месяцы семейной жизни. Действительно ли лестница, по которой ежедневно приходилось Ури таскать вверх и вниз тяжеленную арфу, состояла из тридцати двух ступеней, как он неизменно утверждал, или число их было иным, а если иным – то большим или меньшим? Ей предстояла нелегкая задача. Старые улицы подверглись расширению, знакомые в прошлом дома отреставрированы, и поначалу она не могла понять – где и что теперь находится. Все вокруг изменилось, стало другим, оставаясь по существу тем же самым. В чем она не сомневалась, это в количестве ступенек лестницы – их-то должно было оставаться столько же… Разве нет?

Но включить лестничное освещение она не смогла, так что пришлось ей карабкаться по ступеням в темноте, отсчитывая каждый шаг. Да, ступени эти были совсем другие – более высокие и неудобные, непохожие на давние, гораздо более знакомые и, так сказать, дружелюбные ступеньки родительского дома, на которых по возвращении ее из гимназии вежливый и симпатичный паренек из ультраортодоксальной семьи терпеливо дожидался ее для доверительного и откровенного разговора.

Их было ровно двадцать шесть, а не тридцать две, которые вели к ним на лестничную площадку к двери, ведущей в квартиру. А если так, нахмурившись, думала она, почему некто, не устававший похваляться своей точной памятью, с таким упорством отстаивал наличие еще шести ступеней, для того лишь, похоже, чтобы лишний раз подчеркнуть его страдания в ее честь, когда ему в очередной раз нужно было, время от времени переводя дыхание, шаг за шагом тащить наверх ее инструмент. Спускаясь обратно, она снова считала ступени, убеждаясь, что не допустила никакой ошибки.

Густеющие сумерки стремительно поглощали свет уличных фонарей и блеск разноцветных фруктов и овощей всевозможных лавок, заполнявших пространство квартала Эмек Рефаим. Детские коляски пересекали улицу прямо посредине, образуя пробки и мешая транспорту. Какой-то мужчина, замерев, не сводил с нее взгляда, и она вдруг почувствовала себя частью странной массовки, только на этот раз без съемочной камеры и режиссера. А также сценария – написанного для нее и о ней. Ей хотелось бы продлить это ощущение, такое приятное… однако было самое время вернуться домой и упаковывать чемодан, стараясь ничего не забыть при возвращении, так что она перехватила такси, попросив шофера по пути к дому остановиться на минутку возле Крестовой долины. Но водитель, похоже, не имел представления, где он сможет притормозить в этом месте, превратившемся в мощеную дорогу много лет тому назад, вместо этого он предложил задержаться возле монастыря, где, как ему казалось, была бесплатная стоянка.

На том и согласились.

– Подъезжайте как можно ближе, – сказала Нóга. – Как можно ближе, понятно? Найдите место, где можно постоять подольше… а потом двинемся дальше…

Так он и сделал, водитель, и вышел вместе с ней, и несколько минут они молча простояли, глядя на погружающийся во мрак монастырь, слабо освещенный огоньком в одной из бойниц его башен.

«Не забыла ли я выключить свет», – засомневалась она, в то время как такси сворачивало с шоссе на ее улицу, и ей почудилось, будто в одном из окон ее квартиры вроде бы вспыхнуло что-то. Уж не маленький ли это цадик вздумал снова нанести ей визит?

Когда она открыла дверь в кухню, Ури встал. Застывшее лицо его казалось измученным. Свет флуоресцентной лампы только подчеркивал его бледность. Пиджак, который был на нем утром, теперь исчез, а вместо него на спинке стула висел хорошо знакомый ей старый свитер.

– Послушай, – сказала она. – Прежде чем ты начнешь извиняться…

– Объяснять… – поправил он ее.

– Хочу, чтобы ты знал, – сказала она. – Я возвращаюсь сейчас от того самого дома, где мы когда-то снимали квартиру – там, в Греческой колонии. И я сосчитала, причем дважды, количество ступеней, на которые, как на источник трудовых своих подвигов и мучений, ты жаловался этим утром. Так вот, тебе для информации: их там не тридцать две, а двадцать шесть.

– Правильно. Только ты забыла прибавить ступеньки внутри квартиры, – спокойно произнес он.

– Внутри квартиры?

– Сразу как войдешь… И там было еще ровно шесть ступенек.

Что-то вспыхнуло у нее в голове, и она ясно увидела эти шесть ступеней, покрытых старой ковровой дорожкой… и маленькие картины на стене, которые придавали невероятное очарование их недавно свитому семейному гнезду.

– Извини… Ты прав. Я и забыла. Как-то случайно…

– Случайно?.. – пробормотал он. – О, нет… не случайно. Совсем не случайно. Это очень показательно и важно. Только я-то хотел объяснить… как…