История регионов Франции

Общение в деревенских семьях заключалось в том, что долгими зимними вечерами люди собирались вместе и кололи орехи в тепле, исходившем из коровника и стойла. Таверна была местом времяпрепровождения для мужчин, где заключали контрабандные сделки, играли в азартные игры, где процветала преступность и проституция. Среди кувшинов с вином и в табачном дыму стала в XVIII веке расти кабацкая общительность, и она внесла свой вклад в разжигание недовольства, проявлявшееся в том, что крестьянские общины поднялись против сеньоров и именитых горожан. В муниципалитетах судебный секретарь, который умеет писать, все более и более утверждает диктатуру секретариата (Троцкий скажет однажды: в истории человечества есть три стадии — матриархат, патриархат и секретариат). Эти муниципалитеты защищали общинные земли от присвоения их крупными землевладельцами и монастырями. Таким образом сложился общий фронт: он объединял от высших к низшим секретариат мэрии, представлявший собой образованную группу жителей деревни, а с другой стороны — женщин, которые, хоть часто и были неграмотными, но желали защитить общинную землю, сохранив нормальное пастбище для своих коров. Любопытные люди, которые были «умами» прихода, с 1730 года стали получать характеристику «республиканцев». Они были современными умами, хотя часто и невыносимыми, и боролись против другой модернизации, затрагивавшей большие сеньориальные владения. Это была битва Современных людей против Современных людей! Сеньориальные владения фактически побивали все рекорды по полубюрократической писанине, все больше и больше вызывавшей раздражение у крестьян, и это после добрых старых словесных отношений, которые в прошлом связывали сеньора с «его» крестьянами или вынуждали их идти против своего господина, но без особо тяжелых последствий. Добавим, что такая модернизация крупных земельных владений аристократии происходила не только на бумаге, пора об этом сказать. Ограничимся в данном случае горным скотоводством на высоте между 1 500 м и 2 500 м над уровнем моря: там дворяне и монашеские ордена владели обширными альпийскими лугами. Они их сдавали в аренду фермерам на лето, бывшим к тому же владельцами значительных пастбищ в долине. Все это находило отражение в интенсивно развивавшихся торгово-производственных отношениях в XVIII веке: производстве сыров «томм» и «грюйер», поставляемых на продажу, в том числе и за пределы региона; кроме того, перегон крупного рогатого скота, мулов и овец из Морьен, Тарантез, О-Фосиньи, О-Шабле; в Дофине, «где эти стада выставлялись на продажу на большой ежегодной ярмарке в Сюзе, на пьемонтской стороне Сени»[213]. Таким образом эта пара, которую образовывали между собой крупный земельный собственник из аристократов и крупный фермер из простолюдинов, игравшая такую важную и «прогрессистскую» роль в экономике Англии или Иль-де-Франса, в Савойе также показала себя действенной, в своих формах, которые, конечно, были оригинальными по сравнению с тем, что происходило, с этой же точки зрения, на обширных северных равнинах к югу или к северу от Ла-Манша.

Однако, мы уже отмечали, что государственный патернализм, столь дорогой савойскому правительству, кажется, отсутствовал в Великобритании эпохи Просвещения, и эта страна, по правде говоря, очень далека от предмета и сюжета данной книги.

В итоге имеет место двойная модернизация: она противоречиво затрагивает крестьянское общество и господство сеньоров. Но в том, что касается проблем охоты, мы в затруднительном положении: где современные тенденции? Дело в том, что волнения, требовавшие свободной охоты и рыбной ловли в Савойе, мобилизовали богатых (и не очень богатых) сельских жителей, а также многочисленное приходское духовенство, выступить против сеньоров, сохранявших монополию на охотничьи ружья. Таким образом, они требовали (это в данном случае было антиэкологическое выступление) демократизации права на истребление фауны, как зверя, так и птицы. Таким образом, последние савойские медведи были истреблены в результате того, что было разрешена охота на них после 1790 или 1800 года… Дворяне-обладатели разрешения на охоту, ограниченно истреблявшие дичь, были большими любителями живой природы, чем крестьяне, безжалостно истреблявшие дичь. Не будем говорить (это еще одна головоломка) о волках, на них уже имеется пухлое досье, и в наши дни это дело вновь ставится на обсуждение, если не в реалиях жизни в горах, то уж точно в дискуссиях в средствах массовой информации, как в Савойе, так и в Дофине.