История рока. Во всём виноваты «Битлз»

На пресс-конференции пара моих завуалированных наводящих вопросов про нашу тайну потонула в море наиглупейших (каковы ваши дальнейшие творческие планы?) реплик. Кто-то спросил, правда, настоящий он или двойник? — It’s a secret! — ответил Пол, а через полтора часа и сам концерт начался.

А еще я перед началом Макаревича встретил. Он был с сыном и большим маккартниевским портретом, который Андрей сам написал. И хотя сделал он это давно, еще учась в девятом классе, битл на картине смотрелся как живой. У Андрея с сыном неплохие места были — ряд, кажется, седьмой, примерно в середине, но позже компетентные лица попросили его от сына пересесть на первый после широкого прохода удобный ряд, а потом туда же и Путин с Лужковым подтянулись. А портрет Андрей после концерта все-таки вручил тому, кто был на нем изображен.

Перед нами стояла задача каким-либо образом снять реакцию зрителей на концерт. Сделать это не представлялось возможным. Компания «ВВС» (Би-Би-Си) снимала фильм о первом посещении Маккартни бывшей империи зла, соответственно привезла с собой человек семьдесят специальных охранников и заключила контракт с нашими службами, чтобы никого постороннего с камерами в пределах среднего разрешения телеобъектива и духу не было. На всех кордонах и контрольно-пропускных пунктах отбирали даже «мыльницы», а уж о том, чтобы пронести более-менее профессиональную камеру, и речи быть не могло.

Мы толпились между двумя служебными входами. Со стороны Васильевского спуска. В один вход нас уже с позором не пустили: «Да вы что?! С аппаратурой, штативами и такими рожами?! Совсем мозгов нет?! Вас англичане застрелят!»

Подтянулись ко второму входу. Бейджики на проход у нас были, и еще я знал фамилию и номер мобильника начальника всей охраны. Поговорить с ним не удалось, потому что у него телефон (я думаю, — преднамеренно) был все время занят, и я решил пойти ва-банк.

— Позовите, пожалуйста, старшего, — говорю квадратному малому в черном костюме. Пришел старший. Еще более квадратный. Я вступил с ним в переговоры:

— Вот мобильник, позвоните Валере, он в курсе. Мы — съемочная группа самого́ Капитановского. Нам очень надо!

Старший пожал плечами, набрал — там занято. Еще раз набрал — то же.

— Эти пусть пройдут, но без камер! — и ушел.

— Оставьте аппаратуру в машине или в автобусе и идите!

— У нас нет ни машин, ни автобуса!

— Ваши проблемы!

— Ребят, — это я нашим, — сложите камеры вот на этот столик (там столик стоял). Господин охранник! Вот камеры, одна восемь стоит, другая двенадцать. Мы пошли, а после концерта заберем. Только вы уж смотрите, чтобы чего не вышло. Техника очень дорогая.

— А вы снимать случайно на концерте не собираетесь?

— Мы??!! Да у нас уж пленка вся кончилась. Просто так идем, — посмотреть. Да и камеры убраны, вон одна в сумке, другая в куртку завернута. А это не вы уронили? — и показал ему зеленый уголок бумажки с Бенджамином Франклином.

Вдоль всего ГУМа со стороны площади тянется нечто вроде сорокасантиметрового парапета. На парапете чугунные столбики с цепями. В тот день за цепями стояли тоже цепью, но редкой, — милиционеры. Человек триста. Между ними и ГУМом расхаживали парами английские бибисишные охранники. Леша с маленькой камерой под мышкой ушел пробовать поближе к сцене подобраться. Коля с камерой, завернутой в куртку, присел на парапет в ногах у ментов. А я метался мимо него вдоль цепей, мечтая хоть что-нибудь снять. Вернулся Леша с обломками. Его засекли и ударили по аппарату. Камера упала, но Лешка успел подставить ногу. Объектив остался цел, но крышка отвалилась. Увидев, что камера на куски, охранники отбирать не стали. Просто ограничились тем, что прогнали. Мы потом починили (300$). Минула уже треть концерта, и тут я увидел, что неподалеку среди других милиционеров стоят два матерых полковника. В огромных фуражках с высокими и загнутыми, как у немецких офицеров, тульями, при полном параде и т. д. Один из них, блестя глазами, заметно шевелил губами и даже несколько раз попал в такт исполняющейся в этот момент на сцене песней «Ít's Getting better all the time». Я тут же подскочил к нему.

— Товарищ полковник, вы же русский человек… — сказал и напугался — нос великоват.

— Нет-нет, ни в коем случае!

— Ну пару кадров, а то мы ждали сорок лет, а англичанам на нас плевать с высокой колокольни…

— Давай, только быстро…

Коля мгновенно расчехлил камеру, вскочил на парапет к полканам, а я начал бегать внизу, осуществляя атас. Вот как раз и идут (они буквально обходы делали) не то наши, не то англичане. Одеты одинаково — не разберешь. Я в ужасе обернулся и увидел, что Коля спокойно снимает, положив объектив одному из полковников на погон. Чуть позже полкаши позвали человек пятнадцать молодых милиционеров, которые, встав полукругом, полностью оградили оператора, по крайней мере от тех секьюрити, кто дежурил у ГУМа. Коля поставил штатив, и через какое-то время его полукамуфляжная одежда так намелькалась всем, кому надо, что на него вообще перестали обращать внимание. Но это около полковников.