История рока. Во всём виноваты «Битлз»

Спектакль, как мне объяснили, шел уже четвертый новый год подряд. Сценарий написал автор, «забывший» в прошлом году вернуться из творческой командировки в Румынию. Румыния — это ведь не какая-нибудь там Италия, поэтому представление совсем не сняли, а только вымарали из афиши имя автора. Он, я думаю, в претензии не был.

Суть представления заключалась в том, что группа, как бы сказали в Америке, хороших парней (овощей, пионеров и т. д.) за каких-то два часа возвращала похищенные плохими ребятами (пиратами и разными плохишами) волшебные спички для зажигания елки. Садко с гуслями, в нужный момент вылезающий из пасти кита, был сторонником овощей и пел под гусли былинную балладу, в которой стыдил и обличал оппонентов, убеждая их взяться за ум и устроиться на работу.

Часть действия разворачивалась на сцене, а часть прямо на льду, где вечерами поигрывали на счет «ЦСКА» с «Динамо». Было очень холодно, и именно эта версия спектакля особенно ценилась артистами за то, что предусматривала беспрерывные, но безуспешные попытки Бабы-яги опоить хороших парней отравленными зельями. Причем плохие ребята самовольно изменили сценарий и стали для вида как бы пробовать зелье на себе. Простодушные хорошие парни им как бы верили и под протестующие предупреждения сжавшихся от холода немногочисленных детей с трибун все-таки пили отраву. Спектакль шел под фонограмму, где музыка и текст были записаны единым блоком, и артистам требовалось незаурядное мастерство, чтобы сценически обосновать пять-шесть лишних подходов к отраве. Под видом зелья пили они, конечно, водку.

Мне выдали весь фраерский купеческий набор, я облачился, тряхнул для пробы золотыми пластмассовыми кудрями, глянул в зеркало: чудо как хорош! — и на секунду позавидовал «морковке», которую для разнообразия собирался после всего забрать домой. Единственным изъяном были лапти. Я как творческий человек видел себя в красных сафьяновых сапожках с загнутыми носами. Но уж не до жиру.

Володя, который перебывал на представлениях и пиратом, и Снегурочкой, и вот сейчас «водителем» кита (деньги всем платили одинаковые), посмотрел в щель и распечатал следующую бутылку.

— У тебя еще минут десять.

Новогодняя кампания считалась у артистов любого профиля единственным серьезным подспорьем в не шибко богатой гастрольной жизни. Поэтому готовиться и «забивать» себе заранее новогодний график все начинали еще с октября. Особенно ценились два числа — двадцать восьмое декабря и непосредственно — тридцать первое. На двадцать восьмое праздничные вечера обычно назначали крупные богатые организации, а работа в самый новый год издавна оплачивалась заказчиками по двойному или даже тройному тарифу. Кроме этого, еще десять-двенадцать первых январских дней можно было проучаствовать в многочисленных детских елочных представлениях и побыть буратинами, снеговиками, империалистами и еще бог знает какими персонажами, рожденными буйной фантазией авторов с труднопроизносимыми фамилиями.

Ленка, между прочим, в свои двадцать шесть была дважды или трижды лауреаткой всяких там конкурсов, в том числе и заграничных. Тем не менее также как и все поскакать два часа морковкой за двадцатку зазорным не считала. Короче, артист среднего пошиба за новогодние две недели, работая не покладая ни рук, ни ног, мог подняться рублей на пятьсот-шестьсот и создать «жировую прослойку» аж до летних гастролей в Сочи. Так что детские елочные дела в артистической среде уважали и уважают до сих пор. Ходил даже такой анекдот про затюканного провинциального актера, которому в конце декабря позвонил Стивен Спилберг и предложил полуторамиллионный контракт на главную роль, только выезжать на съемки нужно было послезавтра. «Да вы что?! — отверг нелепые притязания актер. — У меня второго и третьего по две «елки»!!»

— Макс, твой выход. Там два куплета, ты рот поразевай, до трибун далеко, — ободрил меня опытный Володя и распахнул пасть. Китовую, естественно.

Стряхнув крошки с бутафорских гуслей, я вылез на лед под ослепляющие лучи прожекторов как раз в тот момент, когда из-под потолка грянул искаженный дряблыми динамиками фонограммный голос: «…победный миг недалеко, на помощь к нам идет Садко». Я стал озираться в поисках персонажа, который мог меня так тепло приветствовать, но кроме нескольких овощей и Бабы-яги вблизи никого не заметил. Глаза попривыкли к свету, и в необозримой дали стала видна высокая сцена с елкой, около которой метались два светлых пятнышка. Теоретически это могли быть Дед Мороз со Снегурочкой. Невдалеке, дробно поколачивая по льду хвостом, на коньках проехал дракон со смышлеными глазками. Сделав красивый пируэт, дракон отрубил двойной риттбергер с выходом в либелу. Как я потом выяснил, дракон был приблудным. Будучи дальним родственником билетерши, он имел собственный костюм и независимо от сюжетной линии кочевал по любым представлениям на льду, так как единственный из всех умел кататься на коньках. Народ рептилию недолюбливал и бешено завидовал ее возможности легально курить под длинномордой маской.