История рока. Во всём виноваты «Битлз»

Где-то за полчаса до конца концерта Николай говорит:

— Макс, ничего с собой поделать не могу. Пойду в народ.

Я, конечно, в истерику. Камера-то арендная. Мало нам одной разбитой?!

— У меня в Питере есть «Опель» в приличном состоянии. ПТС на руках.

— Ну, давай!

И Коля кинулся в гущу событий. Никто его и пальцем не тронул. Во-первых: он действительно намелькался среди ментов, а во-вторых: к концу концерта даже официальные люди настолько размякли от полученного кайфа, что, наверное, готовы были разрешить что угодно. Так что грех было не воспользоваться.

P.S. Для издательства, которое намерено книгу выпустить, я обещал весь материал в последний раз перечитать и поправить. Что и сделал. Было это в начале июля 2006 года. Когда проверял, то вспомнил, что два года назад — 20 июня 2004-го — мне довелось с Полом опять повстречаться. Причем именно в Питере. Там у него был концерт на Дворцовой площади. Мы ему ухитрились кассету с фильмом о его прошлом приезде передать. И произошло такое! Но уж об этом точно надо отдельно писать. Вы уже убедились, что мое слово тверже алмаза. Давайте ждать следующую книгу.

А премьера нашего фильма «Пол Маккартни. 73 часа в России» прошла в московском Доме кино. Перед фильмом небольшой концерт был: известные московские музыканты распряглись в битловской теме, а зрителей поили портвейном «777» и кормили плавлеными сырками. Как в каком-нибудь подъезде в семидесятые годы. У администрации Дома кино сначала сомнения были. Типа: у нас ведь такие люди собираются! Бомонд! А вы с пошлым портвейном.

А бомонд что, не человек?! За милую душу 166 бутылок выхлестал. И триста сырков «Дружба» срубал. Потом все восхищались: двадцать с лишним лет таких премьер не было! Со времен «Москва слезам не верит!». А то — бомонд!!!

За последние два года «Маккартни» проучаствовал в фестивалях документальных фильмов в Екатеринбурге, в Сочи, в Питере и Выборге. Получена куча призов и «Серебряный кентавр» за лучшую полнометражную документальную картину. Где бы ни показывали — везде аншлаг. Вот как у нас любят сэра Пола и хорошее кино!

3 Малый Декамерон

Волшебные спички

Успех — это не то, чего ты добился для себя самого, а то, что ты сделал для других.

Дэнни Томас

Как-то очень давно первого января мы сидели с неким Володей внутри кита и пили на гуслях портвейн. Володя время от времени отвлекался, вставал со скамеечки и, вставив в отверстие над нашими головами большой пластмассовый насос, выдувал в окружающее кита пространство несколько литров воды. Потом мы с ним, оскальзываясь, передвигали кита на пару метров и возвращались к основному занятию. Иногда я приподнимался и глядел в смотровую щель на разворачивающееся на льду Дворца спорта новогоднее действо. Ноги в лаптях очень мерзли.

Прийти первого января на двенадцатичасовую «елку» в Лужниках знакомые девчонки из эстрадного балета уговаривали меня уже несколько лет, и вот, воспользовавшись географической близостью ресторана, где мы тогда праздновали Новый год, я наконец сподобился. И не пожалел: посмотреть было на что!

В полдвенадцатого со служебного входа Ленка провела меня в гримерную, где переодевались и готовились к выходу по большей части знакомые мне ребята. Ленка целиком была одета морковкой, свободными оставались только конечности, и каждый фужер с шампанским ей приходилось проталкивать в дырку для левой руки. Она его там подхватывала, потом вся «морковка» легонько отклонялась назад, и в дырке, как в уличном автомате, показывался совершенно пустой фужер. Остальные овощи, пираты, пионеры и зайцы пили водку без особенных проблем.

Зашел озабоченный хмурый режиссер в толстом свитере. Зыркнув из-под кустистых бровей на компанию, он прошел прямо к большому алюминиевому кофру для концертных костюмов, положенному набок, на котором был на газетах сервирован новогодний артистический стол. Выпив и закусив чьим-то пирожком, спросил:

— Карлсон в порядке? — Заяц в годах вытер рот левым ухом и кивнул в угол: Карлсон с помятыми лопастями сидел там, жевал что-то и был вроде бы в порядке. — А Садко?! — Вместо ответа ему подали стакан. Режиссер безнадежно махнул рукой, выпил, обвел глазами помещение. — А это чей? — спросил он, заметив мою ладную фигуру среднего роста.

— А это наш, — сказали в один голос Ленка, Галька и Наташка — статный грудастый пионер-кибальчиш. Режиссер взял меня за рукав и отвел в сторону.

Я — человек не склонный к авантюрам и никогда бы не согласился, если бы не два обстоятельства: подавленная бессонной ночью сила воли и бутылка армянского коньяка. Ее, кривясь от любви к искусству, режиссер пообещал мне за сорокаминутное пребывание в роли бородатого, но благородного Садко — купца второй, а чем черт не шутит, может даже и первой гильдии.