Главная задача — составление Уложения — шла медленно. К концу 1761 г. была завершена лишь наиболее важная его часть — «О состоянии подданных вообще». Анализ ее содержания показывает, что Уложение пронизано стремлением законодательно закрепить привилегированное положение дворянства едва ли не во всех сферах экономической и политической жизни страны.
Со смертью Елизаветы работа над новым сводом законов была прервана, а завершенная его часть осталась не обнародованной. Но что характерно — и это важно для выявления сути политики правительства Елизаветы в отношении дворян — в екатерининское время они в своих наказах формулировали те же требования, удовлетворение которых предусматривалось в готовившемся Уложении. Этот факт отмечен и дореволюционными, и современными историками. Как подчеркивает Е. В. Анисимов, «сугубо продворянский характер проекта елизаветинского Уложения становится очевиден в сопоставлении его норм с законодательством Екатерины II. В целом ряде случаев Елизавета была намерена пожаловать дворянству даже больше привилегий (в ущерб государственным интересам), чем дали ему указы Екатерины II…».
Особо отметим, что Комиссия в первую очередь подготовила «судную» и «криминальную» части Уложения: сказалась озабоченность верхов волной массовых протестов крестьянства и работных людей, огромными масштабами бегства крестьян, участившимися разбоями, грабежами. Уложение в который раз законодательно подтверждало «право» дворян на эксплуатацию крестьян. В 1741 г. помещичьи крестьяне были ущемлены и политически — лишены права присягать на верность вступающему на престол государю.
Дворянству во время правления Елизаветы были предоставлены и реально ощутимые материальные привилегии. Наиболее значимая из них — объявление винокурения дворянской монополией. Небывалый взлет винокуренного производства в крепостной вотчине в 30–60‑е гг. XVIII в. объяснялся двумя (помимо растущего спроса на зелье) основными факторами — наличием излишков хлеба, получаемого с барской пашни и в виде оброка натурой с крестьян, и применением бесплатного труда крепостных.
По Указу 1754 г. все винокуренные заводы, принадлежавшие купцам, в течение полугода должны были быть закрыты или проданы помещикам. Так государство ограждало дворянство от конкуренции со стороны более хваткого и предприимчивого купечества. Мера эта не только нарушала объективно развивавшийся процесс, но повлекла за собой структурные изменения регрессивного характера — отныне в отрасли возобладал труд подневольных крестьян, дворянские винокурни стали органической частью помещичьего барщинного хозяйства.
Немалую выгоду дворяне получили и от доставшихся им на беспримерно льготных условиях металлургических заводов Урала. Здесь произошел явный откат от политики Петра I: при нем казенные заводы передавались купцам, так как он понимал, что это наиболее эффективный путь развития отечественной промышленности.
Все эти «подарки» не пошли впрок дворянству. Оно в конечном счете потерпело крах на предпринимательской стезе. Объяснение простое, его сформулировал Н. И. Павленко: «Все заводовладельцы из дворян вели промышленное хозяйство теми же примитивными, хищническими приемами, какими они вели хозяйство в крепостной вотчине. Потребительская манера ведения хозяйства сказалась даже в том, что дворяне, получив в свое распоряжение такие существенные источники пополнения бюджета, как заводы, не только не поправили свои финансовые дела, но даже ухудшили их. Все дворяне‑землевладельцы оказались в неоплатном долгу у казны и частных кредиторов».
Но кризиса нет, и в середине XVIII в. в стране возникают десятки новых металлургических заводов: к 1750 г. действовало около сотни заводов. Главными заводчиками по‑прежнему оставались Демидовы, они выплавляли до 60 % чугуна. Всего выплавка чугуна выросла с 25 тыс. т в 1740 г. до 33 тыс. т в 1750 г. и к 1760 г. достигла 60 тыс. т. Это было обеспечено абсолютным преобладанием принудительного труда в металлургической промышленности. Наемный труд господствовал в шелковой и хлопчатобумажной промышленности, где мануфактуры основывались главным образом купечеством и разбогатевшими крестьянами.