История российского блокбастера. Кино, память и любовь к Родине

Примерно в этом же ключе критиковали фильм и журналисты. Валерий Кичин сетовал на то, что «фэнтези» под влиянием «Звездных войн» и «Властелина колец» становится придатком спецэффектов, в отличие от советской классики, «Аэлиты» (1924) и фильмов Тарковского. Зато «катаклизмы, переживаемые космическими империями, совпадают с катаклизмами, которые пережила советская империя». Это значит, что советская культурная продукция вроде «Аэлиты» уступила место новым культурным формам и культурным смыслам. Фэнтези стало жанром, приписываемым визуальным эффектам, и, следовательно, таким, каким ему назначил быть Голливуд. Как писал Кичин, при новой форме (использовании спецэффектов) голливудские блокбастеры сохраняют универсальные человеческие ценности, а российское кино как раз увлеклось срочными поисками национальной идеи. Голливуд встроил современные ценности в мир будущего, а у российского кино не получилось заглянуть в будущее, и вместо этого оно обратилось в поисках смыслов в прошлое.

Кичин сравнил «Волкодава» с такими фильмами, как «Остров», хотя в первом случае речь идет об использовании прошлого дохристианских времен и корней славянства, представленных в виде «российского эпоса». Проблема в том, указывает Кичин, что это делается не по принципам Протазанова или Тарковского, а по-голливудски и походит на попытки хрущевского времени «догнать и перегнать»641.

Большинство критиков в той или иной мере согласились с оценкой Кичина. По мнению Ирины Любарской, попытка «догнать и перегнать» Голливуд не удалась, поскольку фильму не хватило самой русскости. Вместо того чтобы обратиться за опытом к русским сказкам (в качестве примера она приводит фильмы Александра Птушко), Лебедев предпочел копировать «Конана-варвара», «Звездные войны» и прочую американскую фантастику. Высоко оценив возрождение российского мастерства в области искусства декораций и костюмов, она при этом назвала декорации Галирада исходным пунктом, с которого фильм пошел в ложном направлении: «они слишком далеко зашли с этим патриотизмом», стараясь, чтобы фильм визуально и акустически оказался слишком голливудским, и он стал недостаточно русским642. Отсюда и неудача с передачей «русского духа», так что новой российской ролевой моделью остается Данила Багров643.

Одну из немногочисленных положительных рецензий написала Мария Кириллова, отметившая три главных важных достоинства фильма. Во-первых, «славянская мифология» в большей мере открывает «русскую душу», чем другие новые фильмы и телесериалы. Во-вторых, впервые осуществлено освоение нового жанра «славянского фэнтези», и это хорошо, хотя время покажет, каковы будут дальнейшие результаты этого прорыва. И в-третьих, это построенный Кусаковой «чудо-город», сравнимый с ее декорацией к «Всаднику по имени Смерть»644.

Диляра Тасбулатова в достаточно прохладной рецензии отметила как отрицательный факт «нарративные блуждания» Лебедева, а вот костюмы и декорации Кусаковой назвала «вдохновенным спектаклем». Она также указала, что Питер Джексон в своей адаптации Толкина почти исключительно использовал компьютерные спецэффекты, а творения Кусаковой, в отличие от них, «живые», и Галирад расцвечивает

бесконечно мрачную внушительность дохристианского мира, рождая гордость в патриотично настроенных зрителях и в кинозалах, и на экскурсиях по «Мосфильму»645.

Ларисе Резниковой фильм показался «сказкой для двадцать первого века», эпохи, когда массовое кино стало ориентироваться на аудиторию детей и подростков; «Гарри Поттер и босоногие хоббиты стали настоящими героями нашего времени». В этом фильме можно увидеть потрясающие спецэффекты, которые доставят удовольствие всей семье. Также здесь можно «вернуться в свое детство» и заметить, как изменилось с тех пор кино646.

Если сторонники «Волкодава» увидели его заслугу в патриотизме и попытке создания «национального фэнтези», то наиболее критические отзывы исходили главным образом от появившихся в постсоветской России фанатов оригинального фэнтези. Журнал «Мир фантастики» еще до выхода фильма подробно рассказал о работе над ним и обещал продолжить разговор, чтобы «оживить главные традиции советского фантастического кино»647. Антон Карелин, который взял интервью у Николая Лебедева до выхода фильма в прокат, закончил его словами уверенности в том, что читатели разделят его пожелание:

Николай, от имени журнала «Мир фантастики» и от всех наших читателей желаю вам успеха и вдохновения! Мы все переживаем за вас и ждем ваш фильм!648