История российского сыска

3.    Назначение его обвинителем рассматривал как акт огром­нейшего доверия ЦК и шел на это — от души. Считал, что после процесса, на котором он выступит в качестве обвинителя, доверие ЦК к нему укрепится, несмотря на арест бывшей жены.

4.   Просит предоставить ему любую форму (по усмотрению ЦК) реабилитации.

В частности, от себя вносит предложение разрешить ему лич­но расстрелять всех приговоренных к расстрелу по процессу, в том числе и свою бывшую жену. Опубликовать это в печати. Несмот­ря на то что я ему указал на абсурдность его предложения, он все же настойчиво просил сообщить об этом ЦК. Проект постановле­ния ЦК о назначении Пятакова — прилагаю.

11/VIII — 36 г.                                                               Ежов».

В личном письме на имя Сталина от 11 августа 1936 года Пята­ков имеющиеся на него показания назвал клеветническими и за­явил, что бесповоротно рассчитался со своими прошлыми поли­тическими ошибками, старается наделе проводить линию партии и готов умереть за партию и Сталина.

Несмотря на такое письмо, сбор обвинительных материалов против Пятакова и других будущих участников так называемого параллельного центра продолжался.

17 августа 1936 года был арестован Серебряков, а 22 августа на судебном процессе по делу объединенного троцкистско-зиновь­евского центра Вышинский заявил, что им отдано распоряжение о начале расследования в отношении Пятакова, Радека и некото­рых других лиц.

Опросом членов ЦК ВКП(б) 10—11 сентября 1936 года было принято решение об исключении Пятакова из состава ЦК и чле­нов ВКП(б).

В ночь на 12 сентября 1936 года Пятаков, находившийся в ко­мандировке на Урале, был арестован.

Радек в августе—сентябре 1936 года, еще до своего ареста, так­же обращался к Сталину с письмами, в которых опровергал имев­шиеся на него показания, заверял в своей невиновности и пре­данности. Заявления Радека, как и заявление Пятакова, остались без внимания, и 16 сентября 1936 года он был арестован.

Находясь под арестом, Радек написал Сталину еще одно большое письмо, в котором заверял «вождя народов» в своей полной невиновности. Но Сталин и этому письму не поверил, поскольку Радек уже на следующий день сознался в приписыва­емых ему грехах.

В период следствия по делу параллельного антисоветского троцкистского центра был принят ряд важных решений.

25 сентября 1936 года Сталин, находясь в Сочи, направил Ка­гановичу, Молотову и другим членам Политбюро ЦК ВКП(б) те­леграмму, в которой говорилось:

«...Считаю абсолютно необходимым и срочным делом назна­чение тов. Ежова на пост Наркомвнудела. Ягода явным образом оказался не на высоте своей задачи в деле разоблачения троцкистско-зиновьевского блока. ОГПУ опоздало в этом деле на 4 года. Об этом говорят все партработники и большинство областных представителей Наркомвнудела.

Замом Ежова в Наркомвнуделе можно оставить Агранова». На следующий день Ежов был назначен наркомом внутренних дел СССР с оставлением его на посту секретаря ЦК и председате­ля КПК при ЦК ВКП(б).

29 сентября 1936 года Политбюро приняло (опросом) поста­новление «Об отношении к контрреволюционным троцкистско- зиновьевским элементам», которое было подписано Сталиным:

«Утвердить следующую директиву об отношении к контррево­люционным троцкистско-зиновьевским элементам:

а) До последнего времени ЦК ВКП(б) рассматривал троцкистско-зиновьевских мерзавцев как передовой политический и организационный отряд международной буржуазии. Последние факты говорят, что эти господа скатились еще больше вниз, и их приходится теперь рассматривать как разведчиков, шпионов-диверсантов и вредителей фашистской буржуазии в Европе;

б) В связи с этим необходима расправа с троцкистско-зиновьевскими мерзавцами, охватывающая не только арестованных, следст­вие по делу которых уже закончено, и не только подследственных вроде Муралова, Пятакова, Белобородова и других, дела которых еще не закончены, но и тех, которые были раньше высланы».

Подписанная Сталиным директива Политбюро о необходимо­сти расправы с троцкистами свидетельствует о том, что перед ор­ганами НКВД была поставлена прямая задача: организовать громкий процесс над наиболее видными в прошлом участниками троцкистской оппозиции.

Как видно из архивных документов, Сталину в процессе след­ствия по данному делу направлялись многие протоколы допросов обвиняемых и лиц, их изобличавших.

Знакомясь с протоколом допроса Сокольникова от 4 октября 1936 года, Сталин на полях той части протокола, где излагался от­вет Сокольникова о встречах и разговорах с английским журнали­стом Тальботом, сделал следующую пометку: «А все же о плане убийства лидеров ВКП сообщил? Понятно, сообщил».

На последней странице протокола, где Сокольников утверж­дает, что он не знал о связях Тальбота с английской разведкой, Сталин написал: «Сокольников, конечно, давал информацию Тальботу об СССР, о ЦК, о ПБ, о ГПУ, обо всем. Сокольников — следовательно — был информатором (шпионом-разведчиком) ан­глийской разведки».