История русского народа и российского государства. С древнейших времен до начала ХХ века. Том I

Массовые переселения местных «элит», казни, конфискации их земель, заселение княжеств новыми, всецело зависящими от Ивана III дворянами – эта социальная перекройка путём насилия была основой политической трансформации, предпринятой с тем, чтобы на смену многообразным старым живым институтам самоуправления снизу и общественным связям можно было поставить централизованную самодержавную власть сверху, предварительно уничтожив все общественные связи и структуры, нелояльные захватчикам. На смену пёстрому и живому конгломерату княжеств и республик, с развитыми местными традициями социальной жизни и культуры пришёл серый унылый монолит самодержавной власти московского государя. Не удивительно, что обычно, за присоединением к Московскому княжеству других русских земель происходил их стремительный политический, культурный и экономический упадок. Это было связано с тем, что старая знать разбегалась (отчасти в Литву, отчасти в Москву – искать милостей при дворе новых хозяев Монгольской Руси), а новые московские наместники безжалостно разоряли присоединённые земли, стремясь нажиться сами и сломать существующие здесь региональные связи и особенности. Как правило, современные археологи, раскапывая старинные русские города, обнаруживают, что в городах, захваченных Москвой в XV–XVI веках, с момента их оккупации прекращается мощение брёвнами уличных настилов – характерный и яркий симптом всеобъемлющего упадка! Централизация и унификация Московской Руси достигались за счёт умерщвления всего живого и самобытного в захваченных регионах и перекачивания из них средств, людей и ресурсов в пухнущую и поднимающуюся как на дрожжах столицу.

Несмотря на стремительный территориальный рост Московского государства в XV веке, по словам С.Т. Жуковского и И.Г. Жуковской, «приращение территорий доставалось ему скорее из-за слабости соседей, нежели благодаря его собственной мощи». В XV веке Московия всё ещё оставалась глухой окраиной христианского мира, далёкой от общеевропейских процессов. Московия возникла в своеобразном вакууме силы после одновременного развала Золотой Орды и взятия (в 1453 году) Константинополя турками, и поневоле втягивалась в этот вакуум, понемногу захватывая территории, бывшие прежде ордынскими, и продвигаясь на север, юг и северо-восток – за Волгу. Если в начале княжения Ивана III Московия была окружена со всех сторон землями других русских княжеств, то в конце его правления все они вошли в состав Московии.

Разумеется, это усиливало амбиции московского правителя, делая его в собственных глазах преемником Орды и Византии, повелителем всей Монгольской (и не только) Руси, защитником православной веры (а его противников – «изменниками» Руси и вере). По С.Ф. Платонову: «Одно это обстоятельство должно было изменить его политику.

Ранее, окружённый такими же, как он сам, владетелями, Иван был одним из многих удельных князей, хотя бы и самым сильным; теперь, уничтожив этих князей, он превратился в единого государя целой народности. В начале своего княжения он мечтал о примыслах, как мечтали о них его удельные предки; в конце же он должен был думать о защите целого народа от иноверных и иноземных его врагов. Коротко говоря, сначала его политика была удельной, а затем его политика стала национальной». А В.О. Ключевский, в свою очередь, отмечал: «Вобрав… в состав своей удельной вотчины всю Великороссию… Московский государь стал заявлять требование, что все части Русской земли должны войти в состав этой вотчины». Пределы же Московии «в каждый данный момент были случайностью, раздвигаясь с успехами московского оружия и с колонизационным движением великорусского народа». По справедливому замечанию В.Д. Назарова, к середине XV века «Вильнюс перестал быть потенциальным центром государственно-политического объединения Северо-западной и Северо-Восточной Руси». Теперь эта роль постепенно переходит к Москве. Так, становящаяся самодержавной, Москва к концу XV века захватила всю Залесскую Русь и встала на путь непрерывной военной экспансии, продолжавшейся затем несколько столетий.