История русской армии. Славные военные традиции российских и советских полководцев

21 апреля 1816 г. главнокомандующим на Кавказе назначен Ермолов. Он станет «проконсулом Кавказа». С самого прибытия туда он закладывает основы последующих операций и обрисовывает политическую линию, которой намерен следовать. «Кавказ, — говорит он, — являет собой огромную крепость, защищаемую полумиллионным гарнизоном. Существуют два возможных решения: или брать ее штурмом, или овладеть осадой. Штурм стоил бы слишком дорого, следовательно, мы будем вести осаду». С Ермоловым начинается методичное умиротворение, сначала оружием, а затем и умелой политикой, твердой и одновременно доброжелательной к местному населению. На усмиренных территориях возникают укрепленные посты «Линии», опирающиеся на такие крепости, как Грозная и Внезапная. Отныне, медленно, но верно «Линия» будет продвигаться вглубь непокорных земель. Это период нападений горцев на русские посты и ответных походов, которые порой выливаются в крупномасштабные кровопролитные сражения.

В 1818 г. Вельяминов разбивает дагестанцев, но возле Дербента отряд Пестеля внезапно атакован 20 тыс. горцев и полностью уничтожен. Также в истории сохранилась память об обороне Чирагского поста отрядом капитана Овечкина. 31 декабря 1819 г. крупное сражение при Лаваше ставит точку в усмирении Дагестана, но в 1820 г. вспыхивает новое восстание, погибают генералы Лиссаневич и Греков. Усмирение Кабарды в 1821–1822 гг. позволяет разделить два непокорных района Кавказа. «Линия» медленно продвигается, беспощадная война, состоящая из засад, внезапных нападений и ответных ударов, продолжается.

Русская армия при Александре I

Восшествие на престол Александра I приносит некоторые изменения в военную форму. Прусские мундиры отменены[76], равно как косы и букли, уволенные при Павле в отставку офицеры вновь приняты на службу, полкам возвращены постоянные наименования, но сохраняется суть павловской системы с ее муштрой, палочной дисциплиной, вахтпарадом. В 1804 г. Александр пишет: «До моего сведения доходит, что во многих полках рекрутов и солдат учебных команд наказывают с суровостью, обычно предназначаемой преступникам. Таковые методы столь же вредны для службы, сколь и противны здравому смыслу». После Аустерлица и Тильзита общественное мнение жаждет реванша. «Те, кто покинули военную службу, возвращаются в армию. Молодежь увлекается чтением военных книг» (Давыдов). Утешения ищут в воспоминаниях о победах времен Екатерины, национальное самолюбие вызывает из прошлого тень Суворова. Многочисленные соратники генералиссимуса вновь занимают видные посты, ветераны передают свой опыт молодым. Вторжение Наполеона задвигает гатчинцев далеко в тень. В ходе кампаний 1812–1814 гг. мы видим на первых ролях тех, кто пытался возродить в армии суворовские принципы: Кутузова, о ком Суворов сказал: «Он командовал у меня левым крылом, но был моей правой рукой», Багратиона, которого Суворов охарактеризовал следующим образом: «Мой Багратион обладает умом, знаниями, храбростью, везением». В войне участвует целая плеяда генералов, сформированных в суворовской школе: Платов, Милорадович, Кульнев, Ермолов и другие. Они при каждом удобном случае напоминают солдатам об их легендарном полководце. Суворов продолжает жить в памяти народа. Через много лет после его смерти солдаты продолжают посвящать ему песни. Конечно, они наивны, возможно, даже примитивны, но в каждое слово вложена частичка сердца и души. В 1813 г. на дорогах Германии слышен такой припев: «Споем, братцы, о других временах, когда нас вел в бой Суворов», иногда в песнях слышится смутная тревога: «Где наш князь Багратион, достойный ученик Суворова», потому что в это время русские войска шли в бой под командованием Шварценберга.