История русской идеи

Должен вас успокоить, дорогие товарищи. Хаосом никто «управлять» не может. А вот увеличить его легко. Каждый из вас, придвинув стаканчик на край стола, создаст «критичность» и, чуть-чуть дотронувшись до стакана мизинцем (то есть, придав малую вариацию начальным условиям), увидит, как стакан падает и разбивается вдребезги. Ведь понятно, что разбитый стакан «хаотичнее» целого. И энтропию считать не надо! Но никто из вас никогда не сумет создать «критичность», при которой, двинув мизинцем, можно наблюдать, как все осколки собираются в цельный стакан! А ведь именно это логично было бы назвать «управляемым хаосом»! Увы! Мешает второй закон термодинамики. Подобные забавы с ростом и уменьшением энтропии легко укладываются в одну житейскую фразу: «Разрушить легко, а построить трудно»!

Я помню, как в детстве весной разливалась речка. Потом вода спадала, и на лугах оставались лужи, из которых не успевала уйти рыба. Мы с ребятами специально мутили в них воду, чтобы щурятам было трудно дышать. Они высовывали головки, и мы хватали их голыми руками. Мы создавали «хаос», чтобы использовать его в личных корыстных целях. Помните? Есть замечательное русское выражение: «Ловить рыбку в мутной воде». А на базарах давным-давно, ещё за тысячи лет до появления всяких умных теорий, воры научились создавать шум (то бишь хаос), крича при этом «Держите вора!», чтобы чистить карманы наивных зевак.

Существуют и другие образные примеры для обозначения того, что некоторые аналитики-социологи называют по ошибке, недоумию, либо с целью откровенного шельмования «управляемым хаосом»!

Несколько слов о научной подоплёке рассматриваемой идеи. Во второй половине XX века появилось междисциплинарное направление, которое изучает общие закономерности самоорганизации в неравновесных системах. Её называют синергетикой. Иногда в неё включают теории, а, точнее говоря, оригинальные математические модели, имеющие наглядную геометрическую интерпретацию, вроде теории хаоса, теории нелинейных динамических систем, теории катастроф, теории фракталов и т. д. При этом реально рассматриваемая система представляется множеством в фазовом пространстве размерности N, где все её состояния изображаются точками, координаты которых – параметры системы, а её эволюция во времени – это траектория точки. Если N равно двум, то эволюцию можно изобразить в виде рисунка на плоскости. Таких экзотических рисунков в интернете – великое множество! Понять их простому человеку без математических навыков трудно, а вот спекуляции городить легко! Вся прелесть этих новинок заключается в том, что одна и та же математическая модель может описывать эволюцию во времени совершенно разных систем – от физических и химических до биологических, экономических и даже социальных. К примеру, существуют модели, где деревья растут «рекурсивным образом», в соответствии с принципом самоподобия, как фракталы. И также «растёт» сетевой маркетинг, кровеносные сосуды в живом организме, рассказы в сборнике «Тысяча и одна ночь», популяции организмов, береговые линии океанов в течение миллионов лет и т. д. Синергетику даже окрестили универсальной наукой. Она породила много надежд. Но ещё больше она породила эфирного шума. К примеру, американский метеоролог Эдвард Лоренц в 70-е годы больше прославился не удачной моделью климата, а открытием «странного аттрактора». Аттракторы иногда называют «целями», к которым стремятся самоорганизующиеся системы, хотя на самом деле – это области множеств, к которым притягиваются, как говорят математики, вышеупомянутые траектории. Ещё больше он прославился своей статьёй «Предсказание: взмах крыльев бабочки в Бразилии вызовет торнадо в Техасе», – которую он вручил американской «Ассоциации для продвижения науки» в Вашингтоне. В данном случае под «крыльями бабочки» подразумевались небольшие вариации в начальном состоянии системы, которые приводят к существенным (катастрофическим) изменениям системы. И хотя сам этот эффект был обнаружен ещё французским математиком Пуанкаре, когда он решал задачу о движении трёх тел, идея Лоренца была подхвачена и растиражирована в одноимённом фильме Элитона Катчера, не имеющем никакого отношения к науке.