История русской идеи

Не война, а какой-то экзотический водевиль! Автор умалчивает, что в эту пору авторитет Богдана Хмельницкого уже начинает падать. Простой люд – основная движущая сила восстания – уже прозрел, что его интересы и интересы Хмельницкого всё больше расходятся. Все победы Богдана Хмельницкого становятся «пирровыми», т. е. бесполезными с политической точки зрения. Он готов был следовать и щедрым для Малороссии условиям Зборовского договора, и скромным условиям Белоцерковского договора, но шляхта набирала всё новое и новое войско, не было конца бойне, а Малороссия уже стонала и плакала от раздрая. Гражданская война обнажила противоречия между казачьей старшиной, рядовыми казаками и холопами. Никакой «национальной идеи» тогда ещё не было. У самого Хмельницкого и у его старшины были претензии на «шляхетство», в котором им отказывали польские власти. Казачество добивалось расширения «реестра», который наделялся привилегиями, а крестьяне от всей души желали сбросить ярмо. Поэтому называть войну 1648–1654 годов «национально-освободительным движением» можно с большой натяжкой.

В январе 1654 года состоялась Переяславская Рада, на которой было решено «всему Запорожскому войску отдаться подъ высокую царскую руку». Но Хмельницкий требовал присяги, а не слов от имени царя о том, что «его величество, великий государь, не нарушитъ наших правъ, даруетъ намъ на права наши и имущества грамоты и не выдастъ насъ польскому королю».

Автор «Истории Русов» с лёгкостью заявляет, что московские послы такую присягу приняли. Но это неправда. Они не были уполномочены присягать «от имени государя». Эта казуистика надолго усложнила отношения России и Малороссии. И дело тут было вовсе не в естественных поползновениях на Украину со стороны России, Турции или Польши, а в самой мутной идее, с которой носились гетманы и старшина. Такой идеей, порочной и бестолковой по своей сущности, была Гетманщина как прообраз государства и власти. Между прочим, многие украинские «патриоты» до сих пор считают её образцом «демократии».

Богдан Хмельницкий умер 27 июля (6 августа по н.с.) 1657 года. «Плачъ и рыдания раздирали воздухъ, а сетование продолжалось повсеместное и неизреченное. Все оплакивали его, какъ родного отца своего; все вопили: «Кто теперь поженетъ враговъ нашихъ и защититъ насъ отъ нихъ? Померкло солнце наше, и мы остались во тьме на расхищение волковъ алчныхъ!»»

Смерть Богдана Хмельницкого была трагическим рубежом, за которым последовала «руина». Более тридцати лет Малороссия была театром непрерывных боевых действий, разбоя и грабежа.

Уже в сентябре 1658 года гетман Выговской предал русского царя и подписал союзный договор с Польшей (Гадячский трактат), который «гарантировал» полную автономность Украины, но превращал казаческое государство в шляхетское. В Гадячском трактате даже содержалась статья, объявляющая Киевское братство «Академией», наравне с Краковской. В сущности, этот документ представляет собой приятную для слуха и сердца идеалистическую «симфонию», которую нельзя было исполнить на практике. Простой люд – крестьяне, мещане, низшее духовенство – не хотело возврата в Польшу и не верило никаким обещаниям. Гетманы (автор «Истории Русов» почему-то выделяет из них пятерых: Брюховецкого, Тетерю, Самко, Васюту, Дорошенко) пытались перетянуть казаков – кто под протекцию Польши, кто «под крышу» России, кто под знамёна Турции. В Малороссии царил невообразимый разбой. Все воевали со всеми. Например, казаки полковников Гуляницкого и Богуна разоряли и сжигали селения под предлогом того, что они таким образом мстят за обиды «товарищей» Самко и Васюту, казнённых по приказу Брюховецкого. Автор «Истории Русов» по этому поводу иронизирует: «Но сие мщение столь умно и справедливо, какъ рассудокъ Цыганский, по которому Цыган мать свою бьётъ, чтобы жена его боялась».

Судя по живописным портретам знаменитых людей того времени, у автора были свои личные симпатии и антипатии. Вот лишь некоторые из них!