История русской культуры

«Моим стихам, как драгоценным винам, настанет свой черед», — вполне могла сказать без ложной скромности Марина Цветаева. А вот программа другого поэта:

Ведь радость бывает так редко,
Как вешняя звень поутру,
И мне — чем сгнивать на ветках —
Уж лучше сгореть на ветру.

Так в поэзии 1920-х гг. блеснул и сгорел Сергей Есенин.

Сергей Александрович Есенин (1895–1925).

«Последний поэт деревни» и первый русский подлинно народный поэт из крестьянских глубин, которые были до этого в основном лишь восприемниками высокой культуры. С Есенина началось обратное воздействие широких народных масс на культуру. Он не только выразил народную стихию, он часть ее. Свою душу Есенин сравнивал с «безбрежным полем». Как писал Максим Горький, «Сергей Есенин не столько человек, сколько орган, созданный природой исключительно для поэзии». Все его творчество и жизнь стихийны вплоть до загадочной смерти, а возможно, убийства.

Для Есенина характерна естественность и предельная искренность. Многие его стихи воспринимаются как народные песни. «Чувство родины — основное в моем творчестве» — так заявить у Есенина больше прав, чем у любого другого русского поэта. Оставаясь певцом русской деревни, Есенин приветствовал ее промышленное преобразование: «Через каменное и стальное вижу мощь я родной стороны». Оглядываясь на свою недолгую жизнь, Есенин писал: «Словно тройка коней оголтелая прокатилась во всю страну». Про Есенина крестьянский поэт П.В. Орешин (1887–1938) написал после его гибели: «Пир земной со славой ты отпировал».

К Есенину близки крестьянские поэты, предшественники будущих «деревенщиков». Среди них выделяются Николай Алексеевич Клюев (1887–1937) и Сергей Антонович Клычков (1887–1940). Поэзия Клюева несет в себе ярко выраженные фольклорные начала и проникнута мечтами о «мужицком рае». Влияние стихов Клюева чувствуется у раннего Есенина. Россия предстает у Клюева как «вещая пряха», которая «прядет бубенцы и метели».

Революция 1917 г. создала поэтов, прославивших подвиги Гражданской войны. Среди них Эдуард Георгиевич Багрицкий (Дзюбин; 1995–1934), который в стихотворении «Смерть пионерки» (1932), писал:

Нас водила молодость в сабельный поход,
Нас бросала молодость на кронштадтский лед.

Поэзию молодости, которая стремилась «выстрелом рваться вселенной навстречу», продолжают поэты 1930-х гг., среди которых своей самобытностью выделяется Павел Николаевич Васильев (1910–1937). С Васильевым пришли новые ритмы и рифмы, которые потом использовали поэты-шестидесятники.

В страшные годы Великой отечественной войны расцвел талант Александра Твардовского, чья «книга про бойца без начала и конца» — поэма «Василий Теркин» (1941–1945) поднимала солдат в бой и давала им отдохновение в минуты передышки.

Александр Трифонович Твардовский (1910–1971).

В подлинно народном герое поэмы Василии Теркине представлены выдающиеся качества русского солдата, которые признавали даже враги, — невероятная выносливость, смекалка, юмор, чувство локтя.

Переправа, переправа!
Пушки бьют в кромешной мгле.
Бой идет святой и правый,
Смертный бой не ради славы,
Ради жизни на земле…
И у мертвых, безгласных,
Есть отрада одна:
Мы за Родину пали,
Но она — спасена.

В знаменитом стихотворении «Я убит подо Ржевом» (1946) вдруг неожиданно возникает отголосок философии «общего дела» Н.Ф. Федорова:

Если б залпы победные
Нас, немых и глухих,
Нас, что вечности преданы,
Воскрешали на миг, —
О, товарищи верные,
Лишь тогда б на войне
Ваше счастье безмерное
Вы постигли вполне.

Красоту Руси, ее церквей воспел Дмитрий Борисович Кедрин (1907–1945) в поэме «Зодчие» (1938), посвященной легенде о строительстве храма Василия Блаженного мастерами Бармой и Постником: