История русской культуры

Мастера выплетали
Узоры из каменных кружев,
Выводили столбы
И, работой своею горды,
Купол золотом жгли,
Кровли крыли лазурью снаружи
И в свинцовые рамы
Вставляли чешуйки слюды…
Та церковь была —
Как невеста!..
А как храм освятили,
То с посохом,
В шапке монашьей,
Обошел его царь —
От подвалов и служб
До креста.
И спросил благодетель:
«А можете ль сделать пригожей,
Благолепнее этого храма
Другой, говорю?»
И, тряхнув волосами,
Ответили зодчие:
«Можем!
Прикажи, государь!»
И ударились в ноги царю.
И тогда государь
Повелел ослепить этих зодчих,
Чтоб в земле его
Церковь
Стояла одна такова…
И стояла их церковь
Такая,
Что словно приснилась.
И звонила она,
Будто их отпевала навзрыд.
И запретную песню
Про страшную царскую милость
Нели в тайных местах
По широкой Руси
Гусляры.

Вопросом о сущности красоты задается Николай Алексеевич Заболоцкий, (1903–1958), проникновенно советующий: «душа обязана трудиться». В стихотворении «Некрасивая девочка» (1955) он пишет:

…что есть красота
И почему ее обожествляют люди?
Сосуд она, в котором пустота,
Или огонь, мерцающий в сосуде?

В начале 1960-х гг. наступает время хрущевской «оттепели» и происходит творческий взрыв. Появляется целая плеяда молодых поэтов с новыми рифмами и темами. Они собирают на свои выступления огромные аудитории. Это Евгений Евтушенко (р. 1933), Роберт Рождественский (1932–1994), Андрей Вознесенский (1933–2010), подправивший в эпоху Интернета в модном постмодернистском ключе Сергея Есенина: «Я буду воспевать всем существом поэта шестую часть земли с названьем кратким „ru“».

В отдалении от шумной эстрадной поэзии стоял продолживший череду трагически погибших русских поэтов XIX–XX вв. Николай Михайлович Рубцов (1936–1971), воспевший свою «тихую свою родину»:

Тина теперь и болотина
Там, где купаться любил…
Тихая моя родина,
Я ничего не забыл…
С каждой избою и тучею,
С громом, готовым упасть,
Чувствую самую жгучую,
Самую смертную связь.

Рубцов воспитывался в детском доме, затем, как он сам писал, снимал «углы», ночевал у товарищей и знакомых, и лишь за полтора года до гибели получил квартиру в Вологде, в которой и был убит, став поистине «кровным сыном жестокой русской музы». Читая стихи, не только свои, Рубцов включал в них всего себя, полностью отдаваясь до последних глубин души и как бы даже самого тела.

По словам В.В. Кожинова, «в поэзии Николая Рубцова есть отблеск безграничности, ибо у него был дар всем существом слышать ту звучащую стихию, которая неизмеримо больше и его, и любого из нас — стихию народа, природы, Вселенной»[124].

Завершает поэтический XX в. Нобелевский лауреат (1987) Иосиф Бродский (1940–1996), вынужденно эмигрировавший из СССР. В стихотворении «Стансы» (1962) он писал:

Ни страны, ни погоста
Не хочу выбирать.
На Васильевский остров
Я приду умирать.

Проза. В 1880-е гг. в романах Петра Дмитриевича Боборыкина (1836–1921) впервые на сцену выходит декадент, отвернувшийся от народнических идеалов предыдущего десятилетия. Декадентство — обратная сторона символизма, который вел в заоблачные высоты, и на фоне которого делалось все более заметным убожество реальной жизни. Вечная правда там и тусклая обыденность здесь. Чем сильнее манит запредельность, тем мрачнее представляется будничная жизнь. Декадентство не только изображало торжествующее мещанство, но и оправдывало его: «И зло, и благо… два пути — ведут к единой цели оба, и все равно, куда идти» (Д.С. Мережковский). В произведениях русского декадентства присутствуют имморализм, асоциальность, мистицизм, эротизм, манерность, искусственность. В романе Федора Сологуба (Ф.К. Тетерников; 1863–1927) «Мелкий бес» (1902) главный герой, провинциальный учитель, стремится к карьере настолько рьяно, что в конце концов трогается рассудком.