История русской культуры

Классический этап в развитии русского иконостаса приходится на XV в. Иконостас Благовещенского собора в Кремле, созданный в 1405 г. Феофаном Греком, Прохором из Городца и Андреем Рублевым, впервые включил в себя полнофигурный деисусный чин. Затем это распространилось из Москвы на Новгород и другие земли. Высокий пятиярусный иконостас окончательно сложился в XV в. Начиная с этого времени большинство икон выполнялось для иконостаса. В XVII в. над праотеческим ярусом добавился ряд херувимов и серафимов, а вместо креста иконостас стали увенчивать иконой Нерукотворного Спаса либо Бога Саваофа.

Самая значительная глава в истории московской живописи начинается с гениального русского художника, монаха Троицкой обители и Андроникова монастыря Андрея Рублева.

Андрей Рублев (около 1360–1430).

Начало его деятельности прошло в сотрудничестве с Феофаном Греком и Прохором из Городца, который, возможно, был его учителем. Имя Рублева впервые упоминается в 1405 г. в связи со строительством Благовещенского собора. Второе упоминание падает на 1408 г., когда Рублев работал во владимирском Успенском соборе с «иконником Данилой». Затем идет звенигородский чин, написанный после 1408 г. и прозванный так по месту его открытия (г. Звенигород). Между 1425–1427 гг. с тем же Даниилом Рублев расписывает Троицкий собор в Троице-Сергиевом монастыре, построенный игуменом монастыря Никоном, ближайшим учеником Сергия Радонежского. Таким образом, Рублеву принадлежат четыре иконостаса: благовещенский (вместе с Феофаном и Прохором), успенский (вместе с Даниилом), звенигородский и троицкий (вместе с учениками).

Несомненна связь Андрея Рублева с идейным движением, который возглавил Сергий Радонежский. Лучшее свое творение — прославленную гармоничностью красок и стройностью композиции икону Троицы (1408) Рублев создал в память Сергия Радонежского для его храма Троице-Сергиева монастыря, куда были перенесены мощи Сергия.

Когда начинаешь всматриваться в рублевскую икону, пишет В.Н. Лазарев, в ней прежде всего поражает одухотворенность ангелов. В них есть такая нежность и трепетность, что невозможно не поддаться их очарованию. Ангелы символизируют Бога-Отца, Бога-Сына и Бога Духа Святого. Над Богом-Отцом дом Авраама — символ нашего духовного дома, над Богом-Сыном дуб Маврикийский — символ вечной жизни, над Богом Духом Святым скала — символ устойчивости природы. В ангелах выражено спокойное смирение. Облик иконы ясный, чистый, гармоничный. Цвет преобладает небесный и золотистый. В красках есть ни с чем не сравнимая певучесть.

Неоднократно отмечалась музыкальность произведений Рублева. Как пишет В.Н. Лазарев, иконы звенигородского чина с первого же взгляда поражают необычайной красотою своих холодных светлых красок. Голубые, розовые, синие, блекло-фиолетовые и вишневые тона даны в таких безупречно верных сочетаниях с золотом фона, что у созерцающего иконы невольно рождаются чисто музыкальные ассоциации. Из соразмерности рождается законченная гармония. В его линиях есть нечто столь певучее, столь мелодичное, они согреты таким глубоким чувством, что их воспринимаешь, как переложенную на язык графики музыку. В иконе Рублева есть что-то успокаивающее, ласковое, располагающее к длительному созерцанию. Она заставляет усиленно работать нашу фантазию, вызывает множество поэтических и музыкальных ассоциаций, которые, нанизываясь одна на другую, бесконечно обогащают процесс эстетического восприятия. В «Троице» мотив круга все время ощущается как лейтмотив всей композиции. Икона символизирует мотив жертвы — главный в Новом Завете.

Основным содержанием «Троицы» Андрея Рублева является выражение любви, которое, по высказыванию П.А. Флоренского, «своею голубизною, музыкою своей красоты, своим пребыванием выше пола, выше возраста, выше всех земных определений и разделений — есть само небо, есть сама безусловная реальность, есть то истинно лучшее, что выше всего сущего».

Сравнивая «Троицу» Рублева с иконой Владимирской Божьей Матери, видишь, что русский путь — путь смирения (которое может быть достаточно твердым), также приводящий к истине, добру и красоте, как и византийский путь строгости.