История русской культуры

«О чем говорят эти грациозно склоненные книзу головы трех ангелов и руки, посылающие благословение на землю? И отчего их как бы снисходящие к чему-то низлежащему любвеобильные взоры полны глубокой возвышенной печали? Глядя на них, становится очевидным, что они выражают слова первосвященной молитвы Христовой, где мысль о святой Троице сочетается с печалью о томящихся внизу людях… Это — та самая мораль, которая руководила святым Сергием, когда он поставил собор Святой Троицы в лесной пустыне, где выли волки. Он молился, чтобы этот мир преисполнился той любовью, которая царствует в предвечном совете живоначальной Троицы. Андрей Рублев явил в красках эту молитву, выразившую и печаль, и надежду святого Сергия о России», — пишет Е.Н. Трубецкой. «В дни великой разрухи и опасности преподобный Сергий собрал Россию вокруг воздвигнутого им в пустыне собора Святой Троицы. В похвалу святому преподобному Андрей Рублев огненными штрихами начертал образ триединства, вокруг которого должна собраться и объединиться вселенная. С тех пор этот образ не переставал служить хоругвью, вокруг которой собирается Россия в дни великих потрясении и опасностей»[64].

Почему главная икона Андрея Рублева — икона Троицы? Обратимся к интерпретации Троицы Е.Н. Трубецким. По его мнению, идеалом Рублева было «преображение вселенной по образу и подобию Святой Троицы, т. е. внутреннее объединение всех существ в Боге». Таким образом, Троица есть религиозное выражение присущей русскому национальному характеру соборности. Тайна Троицы — тайна соединения трех ипостасей в одном. «Преодоление ненавистного разделения мира, — пишет Трубецкой, — преображение вселенной во храм, в котором вся тварь объединится так, как объединены во едином Божеском Существе три лица Святой Троицы, — такова та основная тема, которой в древнерусской религиозной живописи все подчиняется».

В иконописи Андрея Рублева, в самом содержании и построении фигур проявляется соборное начало, которое до него ощущается в русских иконах «О Тебе радуется» и «Собор Богоматери». Как отмечает В.Н. Лазарев, в иконе Троицы оказалась воплощенной в совершенных художественных формах страстная мечта лучших русских людей о том социальном мире и согласии, который они тщетно искали в современной им действительности. Андрей Рублев был последователем палеологической живописи (Ренессанса Византии при династии Палеологов). Он отходит от аскетизма и суровости византийских образов, но проявляет удивительную для человека того времени восприимчивость к античной грации, античному этосу, к античной ясности замысла. Он берет светлые сияющие краски для своей палитры не из традиционного цветового канона, а из окружающей его русской природы. Эти краски он переводит на высокий язык искусства, давая их в таких безупречно верных сочетаниях, что им присуща, подобно творению великого музыканта, абсолютная чистота звучания.

По складу своего лирического дарования Рублев был антиподом Феофана Грека. Ему были чужды суровые, полные драматизма образы Феофана. Идеалы Рублева были иными — более созерцательными, просветленными. У Феофана строгий ветхозаветный Бог, у Рублева — всепрощающий евангельский Христос. Андрей Рублев всегда оттенял в Христе человеческое начало. Его произведения отличаются глубоким гуманизмом. Для Рублева главным в этом мире был добрый человек, всегда готовый прийти на помощь ближним. Этого доброго деятельного человека Рублев воспроизводил в образе ангела, святого, подвижника, пишет Лазарев. Большинство рублевских икон овеяно настроением особой мягкости. Он одновременно «придает лицам выражение такой душевной чистоты и ясности, что по сравнению с ними лики святых на греческих иконах кажутся несколько отчужденными и сумрачными».