История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 1

История государства российскогос самого своего появления

имела немедленный и всеобщий успех. По распродаже она била

рекорды. Громадное большинство читателей восприняло ее как

каноническую картину российского прошлого. Даже либеральное

меньшинство, которому не по душе был ее главный тезис о

действенности самодержавия, было увлечено литературной

прелестью изложения и новизной фактов. С тех пор критические

взгляды изменились, и сегодня никто уже не переживет восторгов

публики, читавшей это в 1818 году. Исторический взгляд Карамзина

узок и исковеркан специфическим для XVIII века характером его

мировоззрения. Он занимался изучением исключительно (или почти

исключительно) политической деятельности русских государей.

Русский народ практически оставлен без внимания, что и

подчеркивается самим названием –

История государства

российского. Суждения, которые он выносит по поводу царствующих

особ (поскольку лица ниже рангом не слишком привлекают его

внимание) часто составлены в морализаторском, сентиментальном

духе. Его основополагающая идея о все искупающих добродетелях

самодержавия искажает прочтение отдельных фактов.

Но у этих недостатков имеется и хорошая сторона. Заставляя

читателя воспринимать русскую историю как единое целое, Карамзин

помог ему понять ее единство. Рассуждая о поведении государей с

точки зрения моралиста, он получал возможность осуждать их за

эгоистическую или деспотическую политику. Сосредоточивая

внимание на действиях князей, он придавал своему труду драматизм:

больше всего воображение читателя поражали именно истории

отдельных монархов, без сомнения, основанные на солидных фактах,

но поданные и объединенные с искусством настоящего драматурга.

Самая знаменитая из них – история Бориса Годунова, которая стала

великим трагическим мифом русской поэзии и источником трагедии

Пушкина и народной драмы Мусоргского.

Стиль Историириторичен и красноречив. Это компромисс с

литературными консерваторами, которые за то, что он написал

Историю, простили Карамзину все прежние грехи. Но в главном она

все-таки представляет развитие французского, в духе XVIII века,

стиля молодого Карамзина. Он абстрактен и сентиментален. Он

избегает, или, точнее, упускает всякую локальную и историческую

окраску. Выбор слов рассчитан на универсализацию и гуманизацию,

а не на индивидуализацию древней Руси, и монотонно закругленные

ритмические каденции создают ощущение непрерывности, но не

сложности истории. Современники любили этот стиль. Кое-кому из

немногих критиков не нравились его высокопарность и

сентиментальность, но в целом вся эпоха была им очарована и

признала его величайшим достижением русской прозы.

8. СОВРЕМЕННИКИ КАРАМЗИНА

Ранние произведения Карамзина были встречены резким

сопротивлением консерваторов. Их вождем был адмирал Александр

Семенович Шишков (1754–1841), типичнейший консерватор во всем

и националист. Это был горячий патриот: именно он написал

волнующий манифест 1812 года по поводу вторжения Наполеона в

Россию, и именно его влияние определило решение Александра

сражаться до конца. Но прежде всего он был поборником греческой и

славянской церковной традиции в литературном языке. В борьбе

против карамзинистов Шишков насчитывал среди своих сторонников

таких людей, как Державин и Крылов, а среди молодого поколения –

Грибоедова, Катенина и Кюхельбекера, но дух времени был против

него, и он потерпел поражение. Его лингвистические сочинения,

несмотря на их зачастую дикий дилетантизм, интересны

проницательностью, с которой он различает оттенки значений слова,

благоговейным, хотя и малообразованным интересом к древней

русской литературе и фольклору и великолепным русским языком,

которым они написаны.

Поэты, собравшиеся под знамена Шишкова, представляли собой

довольно пестрый сброд, и их нельзя причислить к одной школе. Но

поэтических последователей Шишкова от карамзинских отличало то,

что только они продолжали традицию высокой поэзии. Вот эти-то

приверженцы высокого и стали любимой пищей для шуток

карамзинистов. Следующее поколение их никогда не читало и

помнило только по остроумным эпиграммам их противников. Но по

крайней мере два поэта из шишковской партии представляют

большую самодовлеющую ценность, чем любой из карамзинистов до

Жуковского. Это Семен Бобров (ок. 1765–1810) и князь Сергей

Ширинский-Шихматов (1783–1837). Поэзия Боброва замечательна

богатством языка и блистательной образностью, полетом

воображения и истинной высотой замысла. Главным произведением

Шихматова была патриотическая «лироэпическая» поэма в восьми

песнях

Петр Великий

(1810). Она длинна и лишена

повествовательного (как и метафизического) интереса. Но стиль ее

замечателен. Такого насыщенного и орнаментированного стиля в

русской поэзии не встретишь до самого Вячеслава Иванова.

Последователей Карамзина было больше, и они заняли

столбовую дорогу русской литературной традиции. Но эта группа,

пока не появляются Жуковский и Батюшков, не поражает талантами.

Поэты-карамзинисты отбросили большие темы и «высокий штиль»