Лучший его роман,
на Кавказе. В романе есть поразительные песни горцев о смерти,
которым нет равных на русском языке.
13. ПРОЗА ПУШКИНА
Пушкин первым в России стал писать художественную прозу,
которая осталась в веках, и был первым действительно
оригинальным русским романистом. Но его место в истории русского
романа несравнимо с тем, которое принадлежит ему в истории
русской литературы в целом, и проза его, при всем совершенстве
некоторых повестей и при всем величии всегоим сделанного, не на
том уровне высоты, что его поэзия. Основное различие между его
поэзией и прозой в том, что он был прежде всего поэтом и в стихах
говорил на своем родном языке, которому сам был и высшим
мерилом и верховным судьей; проза же была для него языком
иностранным, которым он овладел путем более или менее
старательного изучения. Ему удалось овладеть слогом и интонациями
этого иностранного языка, и его парнасский акцент различим только
для натренированного уха. Но в прозе его всегда есть ощущение
некоей скованности, недостаточной свободы, подчинения своду
каких-то правил, чего никогда не бывает в его поэзии. Конечно, над
стихотворной строкой он работал гораздо больше, чем над
прозаической. Но эта работа была как бы сама собой разумеющейся,
и окончательный ее результат свидетельствовал о природной,
нескованной свободе.
Только после 1830 г. Пушкин вплотную занялся прозой. Но с
самого начала он твердо решил, какой эта проза должна быть.
В 1822 г. он писал в записной книжке: «Вольтер может почесться
лучшим образцом благоразумного слога... Точность и краткость – вот
первые достоинства прозы. Она требует мыслей и мыслей – без них
блестящие выражения ни к чему не служат. Стихи дело другое...».
Литературная проза Пушкина основывается на примере
французской литературы. Это рациональная, аналитическая,
сознательно оголенная проза, лишенная всяких ненужных
украшений, почти аффектированная в своей простоте. Эту прозу
хочется сравнить с прозой Цезаря. Самого Пушкина влекло к
Вольтеру, но хотя по изяществу и чистоте пушкинская проза
сравнима с вольтеровской, ей недостает свободной импульсивной
живости и раскованной стремительности великого француза.
В общем надо сказать, что атмосфера XVIII века, присущая всему
творчеству Пушкина, нигде не проявляется так заметно, как в его
повестях, дажев тех, где он, как и другие писатели его поколения,
находился под влиянием Вальтера Скотта и Гофмана.
Первым его опытом обращения к художественной прозе был
незаконченный исторический роман
история его прадеда Ганнибала. Роман остался незаконченным, и при
жизни Пушкина были опубликованы только два фрагмента.
Осенью 1830 г. в болдинском уединении Пушкин написал пять
коротких повестей, которые на следующий год появились без его
имени под названием
повести, то, во всяком случае, самые для него характерные. Нигде
больше он так неуклонно не соблюдает принципы отстраненности,
сдержанности и самоограничения. Повести рассказывает скромный
провинциальный помещик – таким образом оправдывается
безличность рассказчика. Повести не занимательны ни в бытовом, ни
в психологическом, ни в описательном отношении. Это рассказы в
чистом виде, анекдоты, поднятые в ранг серьезного искусства
серьезностью художественного метода. По чистоте рассказа во всей
русской литературе их превзошел только сам Пушкин в
с изумленным
разочарованием, и только с течением времени их стали признавать
пушкинскими шедеврами. Фигура мнимого автора, самого Белкина,
едва намеченная в предисловии к
опубликованной только после смерти Пушкина
в прозе, и одно из самых сложных: это одновременно пародия на
мнимоученую претенциозную
свифтовская сатира на весь социальный порядок, основанный на
крепостничестве, и, кроме того, портрет одного из самых прелестных
персонажей во всей русской литературе – простодушного, наивного и
застенчиво-честолюбивого Ивана Петровича Белкина.
После 1831 г. Пушкин писал больше прозы, чем стихов. Только
три произведения (в том числе
были закончены и опубликованы. Но сохранилось много фрагментов
разной степени завершенности, и они были опубликованы посмертно.
Среди них несколько зачинов того, что должно было стать введением
в поэму
набросок характера Чарского, поэта, который из светского тщеславия
и сдержанности не хочет, чтобы на него смотрели как на поэта), – и
основой. Если бы он был закончен, это был бы лучший русский
роман действия. Он освежающе (и очень сознательно)
мелодраматичен, со своим благородным дворянином Робин Гудом и