История русской литературы второй половины XX века. Том II. 1953–1993. В авторской редакции

Удивило Шолохова выступление партийных деятелей, академиков, профессоров, военных работников, артистов и критиков «Наше слово о литературе» (1933), в котором Карл Радек опубликовал статью «Роман Шолохова «Поднятая целина» – образец социалистического реализма», написал о «Поднятой целине» и Н.И. Бухарин. Вот почему авторы либретто и музыки опер о «Тихом Доне» и «Поднятой целине» братья Дзержинские так старательно переделывают и перестраивают его романы в духе прославленного социалистического реализма, где социализм и революция торжествуют, герои выходят на правильный путь.

Среди разнообразнейших человеческих судеб, раскрытых в «Тихом Доне», внимание читателей и критиков приковывает к себе незаурядная личность Григория Мелехова, его сложная, противоречивая жизнь, его трагическая судьба. Как живой встаёт перед нами Григорий со своим индивидуальным темпераментом, со своим, только ему присущим характером, со всеми его сильными и слабыми чертами. С неослабевающим вниманием следим мы за судьбой героя, испытываем чувство симпатии, сострадания, горечи, сожаления. При всех ошибках, совершаемых им, при всех его противоречиях, в нём даже в самые критические моменты не иссякают душевные силы, вызывающие наше сочувствие, – честность, искренность, мужество, правдивость, благородство, прямота. Такова уж сила художественного слова: гениальный писатель целиком и полностью завладевает сердцем читателя и заставляет любить того, кого сам любит, ненавидеть того, кого сам ненавидит, сочувствовать тому, кому сам сочувствует. В конце романа, мучительно размышляя о нескладной своей судьбе, часто думая о смерти как единственной возможности ухода от этих нечеловеческих страданий, Григорий всё же снова тянется к родному хутору, к детям. И это ещё резче подчёркивает крах иллюзий Григория остаться в стороне от жестокой реальности, от истории.

Финал романа подводит итог большому периоду в жизни героя. Что с ним будет, мы не знаем. Этот итог не успокаивает в отношении дальнейшей судьбы Григория. Он заставляет тревожиться о ней. Но хотя в романе нет прямого указания на то, что дальнейший путь Григория совпадает с устремлённостью всего трудового народа, начавшего строить новую жизнь, вполне можно утверждать: Григорий вернулся в родной хутор, чтобы работать, чтобы жить. Из всего повествования видно, что он твёрдо решил вернуться к казачеству, что это не капитуляция врага народа, а решение человека, заблудившегося и убеждённого всем ходом событий в неизбежности и правоте нового пути. В конце романа, в период самых мучительных нравственных страданий, мы ни разу не слышим от Григория жалоб, он не пытается обелять свои поступки и оправдываться. Чем интенсивнее страдания Григория, тем богаче и содержательнее его духовная жизнь: в этих страданиях обнаруживается благородство души героя.

Отвечая на вопрос болгарских читателей, какова дальнейшая судьба людей типа Григория Мелехова, Шолохов сказал:

«Люди типа Григория Мелехова к советской власти шли очень извилистым путём. Некоторые из них пришли к окончательному разрыву с советской властью.

Большинство же сблизилось с советской властью, принимало участие в строительстве и укреплении нашего государства, участвовало в Великой Отечественной войне, находясь в рядах Красной армии» (Литературен фронт. София, 1951. 12 июля).

В «Донских рассказах», «Поднятой целине» и «Тихом Доне» Шолохов, как он сам об этом писал, стремился «не только показать различные социальные слои на Дону за время двух войн и революций, не только проследить за трагической судьбой отдельных людей, попавших в мощный водоворот событий в 1914—1921 годах», но и отобразить народ в годы мирного строительства, запечатлеть «те колоссальные сдвиги в быту, жизни, человеческой психологии, которые произошли в результате войны и революции» (Шолохов М.А. Собр. соч.: В 8 т. Т. 8. С. 103).

Шолоховские творения, страницы которых перелистывает ветер истории, шире проблем, поставленных перед писателем. В этом секрет вечной молодости и жизненности, которые уготованы его произведениям. И рядом с бессмертными образами мировой литературы, обобщающими в себе тысячелетний опыт человечества, – с Гамлетом, Дон Кихотом, Фаустом – мы вправе поставить уже сегодня гениальный художественный монолит – образ русского человека Григория Мелехова.