История русской литературы XX века. Том I. 1890-е годы – 1953 год. В авторской редакции

Смешны и ложны все разговоры о реализме в нашей литературе. Может ли быть разговор о реализме, когда писатель понуждается изображать желаемое, а не сущее? Все разговоры о реализме в таком положении есть лицемерие или демагогия. Печальная судьба литературного реализма при всех видах диктатуры одинакова.

Реалистические портреты Ремизова и Сологуба толкуются как искажение действительности. Даже о далёком прошлом нельзя писать реалистически, а то, что требует Лукин, – явно инспирировано; это требование фальсификации истории.

Горький – человек великих шатаний, истинно русский, истинно славянский писатель со всеми безднами, присущими русскому таланту, – уже прилизан, приглажен, фальсифицирован, вытянут в прямую марксистскую ниточку всякими Кирпотиными и Ермиловыми. Хотят, чтобы и Федин занялся тем же!» «Не нужно заблуждаться, современные писатели превратились в современные патефоны. Пластинки, изготовленные на потребу дня, крутятся на этих патефонах, и все они хрипят совершенно одинаково.

Леонов думает, что он какой-то особый патефон. Он заблуждается. «Взятие Великошумска» звучит совершенно так же, как «Непокорённые» (Б.Л. Горбатова) или «Радуга» (В.Л. Василевской). На музыкальное ухо это нестерпимо.

Пусть передо мной закроют двери в литературу, но патефоном быть я не хочу и не буду им. Очень трудно мне жить. Трудно, одиноко и безнадёжно».

В «Информации» приводятся мысли и суждения кинорежиссёра А.П. Довженко, И.Л. Сельвинского, Л.М. Леонова, драматурга И.Д. Волкова, П.Ф. Нилина, И.Г. Лежнева, А.И. Эрлиха, Н.Е. Вирты, В.Г. Лидина, И.Г. Эренбурга, Ф.В. Гладкова, И.П. Уткина, В.Б. Шкловского, Н.Ф. Погодина, С.Н. Голубова, Н.Н. Шпанова, Л.А. Кассиля, – все они недовольны развитием современной русской литературы, давлением работников партийных органов, цензуры, отмечают: многое просто выбрасывают из публикуемых произведений, «Исподличались люди», «Все мы – навоз для будущих литературных урожаев», «Искусственно создаётся слава людям вроде Симонова и Горбатова, а настоящие писатели остаются в тени», «Процветают лакеи, вроде Катаева или Вирты, всякие шустрые и беспринципные люди», «Совершенно губительна форма надзора за литературой со стороны ЦК партии, эта придирчивая и крохоборческая чистка каждой вёрстки инструкторами и Еголиным», «Проработки, запугивания, запрещения так приелись, что уже перестали запугивать», «Все произведения современной литературы – гниль и труха» (Власть и художественная интеллигенция. С. 522–532).

Историки литературы могут критически отнестись к приведённым порой хлёстким мыслям и суждениям, но эти суждения были зафиксированы очевидцами, тайными доносчиками, неподкупными осведомителями. Для многих писателей того времени подобные мысли и суждения не были тайной, но они вовсе не думали, что их записывают и докладывают на самый верх.

24 июня 1945 года после победного парада состоялся торжественный приём в Кремле, на котором выступил Сталин, провозгласив важный тост:

«Товарищи, разрешите мне поднять ещё один, последний тост.

Я хотел бы поднять тост за здоровье нашего советского народа и прежде всего русского народа. (Бурные, продолжительные аплодисменты, крики «ура!».)

Я пью прежде всего за здоровье русского народа потому, что он является наиболее выдающейся нацией из всех наций, входящих в состав Советского Союза.

Я поднимаю тост за здоровье русского народа ещё и потому, что он заслужил в этой войне всеобщее признание как руководящей силы Советского Союза среди всех народов нашей страны.

Я поднимаю тост за здоровье русского не только потому, что он – руководящий народ, но и потому, что у него имеется ясный ум, стойкий характер и терпение.

У нашего правительства было немало ошибок, были у нас моменты отчаянного положения в 1941–1942 годах, когда наша армия отступала, покидала родные нам сёла и города Украины, Белоруссии, Молдавии, Ленинградской области, Прибалтики, Карело-Финской республики, покидала, потому что не было другого выхода. Иной народ мог бы сказать правительству: вы не оправдали наших ожиданий, уходите прочь, мы поставим другое правительство, которое заключит мир с Германией и обеспечит нам покой. Но русский народ не пошёл на это, ибо он верил в правильность политики своего правительства и пошёл на жертвы, чтобы обеспечить разгром Германии. И это доверие русского народа Советскому правительству оказалось той решающей силой, которая обеспечила историческую победу над врагом человечества, – победу над фашизмом.

Спасибо ему, русскому народу, за это доверие! За здоровье русского народа! (Бурные, долго не смолкающие аплодисменты.) (Сталин И.В. О Великой Отечественной войне Советского народа. С. 151).

Часть девятая. Историческая литература. 1941–1945 годы

Начавшийся в годы Великой Отечественной войны общенародный патриотический подъём точно обозначил взлёт русского национального самосознания, ещё более обострил интерес к урокам народной истории.