История русской литературы XX века. Том I. 1890-е годы – 1953 год. В авторской редакции

Мудр и дальновиден царь Иван. В третьей картине он показан в его знаменитой библиотеке, полной русских, еврейских, греческих, латинских и польских книг; он здесь чувствует себя прекрасно, видно, часто бывает здесь, извлекая из книг и рукописей ту мудрость, которой прославился как писатель. В разговоре участвуют и князь Курбский, и казачий атаман Мишка Черкашенин, и князь Одоевский, и Бобрищев-Пушка, и литейный мастер Андрей Чохов, и принц датский Магнус, и дочка князя Старицкого Мария… Все мысли царя устремлены к тому, что происходит в Ливонии, на рубежах страны. Он даёт отдельные указания своим ближним, он по-прежнему умён и страстен. Он восхищается мастерством литейного мастера Чохова, остро полемизирует с князем Одоевским. Восхищается зарубежными умельцами. Благодарен Чохову, что привёз царю воды морской. Море – его мечта.

Иван Грозный Сельвинского – человек высоких страстей, способный на глубокие чувства, фигура трагическая. Он деятелен, умён, грозен, когда речь идёт о государственных замыслах, но, оставшись наедине с Марией, младшей дочерью князя Старицкого, необыкновенной красавицей, «Грозный теряет своё приподнятое настроение и как-то никнет. Он съёжился, оробел. Поглядывая на неё с некоторым испугом, ждёт, что она заговорит первой». Он любит Марию, но он женат, он сознаёт греховность своей любви, её несбыточность, а потому робеет в своих признаниях, говорит иносказательно, говорит о тяжкой доле своей: «Сейчас я вражьей злобою овит, как будто на костре стою. От гари не видно неба. Дым в моем дыханье и сажа на зубах моих».

Он осознает свой «грех неумолимый», мучается, но он, «израненный тоской», не в силах преодолеть в себе эту страсть и признаётся в горячей любви своей к «девице-заре», Мария также признаётся в своих чувствах, умоляет его только не погубить её, не растоптать её любовь, ведь это «грех», жена ведь у него…

В девятой картине, последней в трагедии, автор подводит, как и положено, итоги своего творческого замысла.

Войска Стефана Батория, «ставленника султана», «венгерца родом и католика верой», объединившего под своим началом поляков, турок, литовцев, татар и мадьяр, разбили русские войска, горит русская крепость «Сокол». На колокольне одного из монастырей по пути из Литвы на Русь оказался царь Иван, мрачно глядящий на зарево и размышляющий о тщетности своих многолетних усилий в Ливонской воине. В чём он ошибся и что можно сейчас переменить? Нет ответа на эти вопросы… Мятежная боярщина во главе с лисицей Курбским не могла быть опорой его деяний. Могущества Руси все боялись и не выходили против неё баш на баш, а когда увидели, что Русь достигла моря, объединились, «чтоб воздуху Москве бы не давать, чтоб оторвать от моря». И Русь осталась одна против всех её недругов. В этом причина трагического положения царя Ивана: хотел он блага России и её народу, а получилось несчастье, пришла беда. «Ливония! Утратил я тебя! Но зря ли за тобой я загубил десятки тысящ всяческого люда? И зря ль мы двадцать лет провоевали? Нет, Курбский, нет».

Патриотическая тема прозвучала и в таких пьесах, как «Битва при Грюнвальде» И. Луковского и «Меч Грюнвальда» Я. Апушкина, «Александр Невский» О. Литовского и К. Осипова, «Ключи Берлина» М. Гуса и К. Финна и «Надежда Дурова» К. Липскерова и А. Кочеткова, «Давным-давно» А. Гладкова… Не все пьесы выдержали испытание временем из-за художественной слабости, из-за откровенной дидактичности, примитивной композиции, поверхностной психологии в разработке образов главных действующих лиц. Это было сразу отмечено по выходе в свет этих произведений. «Активности в создании исторических пьес далеко не всегда соответствует их художественно-политическая значимость, – говорила академик А.М. Панкратова в докладе на совещании по историко-патриотической пьесе в ВТО. – Герои в этих пьесах часто изображены весьма схематично. Нередко лица, действовавшие в различные исторические эпохи, очень похожи друг на друга. Если бы переставить заголовки и изменить имена действующих лиц в некоторых пьесах, эти лица могли бы фигурировать во многих пьесах, якобы посвящённых различным историческим эпохам. В большинстве пьес нет стержня, нет крепкой логической и исторической связи событий. Конкретная историческая действительность, условия и особенности места и времени далеко не всегда соблюдаются. Образы исторических героев и их идей нередко модернизируются» (Панкратова А. Историко-патриотическая пьеса // Театр: Сборник статей и материалов. М.: ВТО, 1944. С. 8).

Трагедия В.А. Соловьёва (1907–1978) «Великий государь» (1944) резко выделялась на этом фоне и сразу была принята к постановке в Москве (Вахтанговский театр) и Ленинграде (Театр имени Пушкина), некоторыми областными театрами…