Читаем История русской литературы XX века. Том I. 1890-е годы – 1953 год. В авторской редакции полностью

История русской литературы XX века. Том I. 1890-е годы – 1953 год. В авторской редакции

В четвёртой картине – снова государь на отчем престоле, принимает гонца от воеводы Шуйского, из донесения которого узнал, что принц датский Магнус перешёл на сторону Батория и вместе с его войсками осаждал Псков. Наглый посол Польши не вывел из себя царя Ивана, он сдержан, как и подобает властителю. Он слышит дерзкие слова польского посла, знает, что тот ведёт себя не по чину, осаживает бояр, возмущённых поведением посла… Иван надеялся, что посол привёз от Батория условия мирного договора, но посол согласен на мир только при условии: «Коль ты отдашь без боя его величеству Псков, Новгород, Смоленск, тогда, пан царь, мы и на мир согласны!» Возмущаются бояре сдержанности государя, не ответившего взрывом ярости на дерзость польского посла. Им кажется, царь струсил, не приняв вызов польского короля столкнуться в открытом поединке как с простым рыцарем: «Пока я, царь, вершу дела во благо моей отчизны, честь моя при мне!» Не понимают бояре, что царь сдержал свой гнев против польского посла только потому, «чтоб уберечь святую Русь от гибели и горя!.. А вы корить бесчестие моё своею честью вздумали, холопы?!». И раскрывает перед боярами свою трагедию: «Уж тридцать лет все помыслы и силы на то я отдавал, чтоб морем овладеть, открыв Руси великой путь торговый… А ныне, став нетвёрдою ногой на берег моря, отступаюсь первым от замысла сего… Истощена войной… Междоусобицей… Изменами да смутой боярскими… Набегами татар… Не сможет ноне Русь Батория осилить! Или ослепли вы?! Искать чужих земель тогда начнём, когда свою державу, воздвигнутую нами, защитим от многих недругов… Доколе не окрепла держава наша, за неё терпеть нам должно всё… всеобщее глумленье… Побои… срам… бесчестие… все, все!!!»

Атмосфера в Престольной палате настолько накалена, столь мудр и сдержан Иван в этой трагической обстановке, что, казалось бы, бояре и все собравшиеся должны были понять, каких усилий стоила Ивану эта сдержанность.

Шуйский, поняв, что снова проигрывает, как и в интриге с Чернецом, бросает в битву царевича Ивана, который по молодости высказывает то, что должно было взорвать Ивана IV: «Родитель мой! Ты стар для брани: не по руке тебе стал тяжкий меч войны… Пусти меня на подвиг ратный! Я кликну клич по всей Руси, я веси подниму и грады, когда ты, государь, дозволишь мне!»

Царь понимает, что сын здесь выступает с чужих слов, по наущению хитрых бояр, он предостерегает сына, просит его молчать. «Не стану молчать!» – восклицает царевич. И столь долго копившаяся ярость взрывного по характеру царя прорывается, и с криком, «в исступлении» «бросает в него посох».

Мучительны страдания царя, он отказывается от престола, снимает с себя шапку и отдаёт скипетр, вскоре обряжается во всё монашеское и замаливает свои грехи. Но бояре упросили царя вернуться к исполнению своих обязанностей. И царь решает дать покой своей стране, так долго воевавшей за выход к морям. Он предлагает «учинить» мир с Баторием: «Нам остаётся – наше, им – ихнее… От моря до поры придётся нам, бояре, отступиться… А там опять начнём… Без моря нам не быть!» – так мудро и провидчески высказывается царь на страницах трагедии «Великий государь». Подводя итоги своей жизни, царь признаётся митрополиту: «Как жадный муравей всё, что ни видит, тащит в муравейник – и хвою павшую, и хлебное зерно, свой собирая дом помалу до велика, вот так и я за тридцать лет из малых царств и неприметных княжеств державу русскую воздвиг!.. Её мечом и хитростью умножил. Мечом и хитростью от гибели сберёг…»

Митрополит отпускает все грехи царю Ивану, а Годунов подводит итоги его царствованию: «Высоко он вознёс свою державу и много тяжких бед обрушил на неё! Ни славы дел его никто отнять не сможет, ни оправдать его не сможет пред людьми! И правды дел оставил он немало… и кривды дел его – очам не обозреть… Но как держава русская стояла, так и стоять державе русской впредь!»