История русской литературы XX века. Том I. 1890-е годы – 1953 год. В авторской редакции

Но одна тема продолжала волновать писателя – тема Гражданской войны. Так возник замысел большой повести «Пейпус-озеро», начатой в 1924 году и опубликованной в альманахе «Наши дни» (1925. Кн. 5). Материал для повести В. Шишков собирал в 1922–1923 годах в Лужском уезде, когда свежи были в памяти события, связанные с отступлением здесь Северо-Западной армии генерала Юденича. 2 сентября 1923 года в письме другу В. Шишков сообщал: «Был опять в Лужском уезде… Здесь проходил Юденич, и мне необходимо было собрать материал для романа в дополнение к собранному прошлым летом» (Архив Шишкова. Т. 2. С. 527). Вл. Бахметьев много лет спустя писал о повести: «…содержание её строго отвечало исторической действительности. Повесть привлекла внимание широких читательских кругов своим патриотическим пафосом, яркостью рассказа о переживаниях «заблудившихся» и вновь обретших себя в любви к родине сынов её» (Бахметьев Вл. Вяч. Шишков. М., 1947. С. 74–75).

Глазами и чувствами Николая Реброва, только что окончившего реальное училище, читатель видит, как разлагается армия Юденича. С тоской оглядывается Николай на Россию, ступая на чужой порог Эстонии, предавшей Юденича, разгромленного Красной армией. Всё больше погружается Николай Ребров в причины разгрома белых в борьбе за власть. Со временем узнаёт, что вместе с белыми ушли и большевики, с одним из них, прапорщиком Ножовым, Ребров сблизился и многое узнал о революции, большевиках, о белых, большинство которых по-прежнему стояли за возвращение императорской власти и дворянских привилегий. В. Шишков беспощаден в эпизодах, показывающих спесь, гордость белых офицеров, по-прежнему мечтавших сформировать новую армию, пойти вновь в Россию, разбить большевиков и взять власть в свои руки. Выразительна сцена, когда на эстонский праздник прибыли в каретах белые офицеры, словно хозяева, нагло вели себя, особенно ротмистр Белявский, кричавший в глаза собравшимся эстонцам:

«– Эстонская республика… Ха-ха!.. Великая держава… Да наш любой солдат, ежели его кашей накормить, сядет, крякнет, вашу республику и не найти… Не правда ли, господа офицеры?..

В ответ раздался золотопогонный смех. Толпа оскорблённо зашумела.

– Господин офицер! – вышел вперед высокий жилистый эстонец. На рукаве его пальто был красный бант. – Я вас буду призывайт к порядку.

– Молчать! Ты кто такой? Коммунист? Товарищ? А хлыстом по харе хочешь? Научись по-русски говорить, картофельное брюхо, чухна!.. Где ваша чухонская поддержка войскам генерала Юденича? Изменники!.. Если бы не ваша измена, русские большевики давно бы качались на фонарных столбах… Подлецы вы со своим главнокомандующим!» (Там же. С. 261–262).

Поручик Баранов, преданный адъютант «тучного» генерала, стал приходить на работу пьяным, совесть его стала мучить, а тут заболел тифом, который косил солдат и офицеров. Да вскоре и генерал предстал в своём истинном обличье, разочарованный в своих делах, старый, больной, но всё ещё мечтавший о том, чтобы на ночь к нему приходила Нелли «читать, хе-хе-хе… читать… И ничего более…». А баронессе, к которой он вошёл «кофе кушать», признался: «Чувствую себя прескверно… так чувствует подыхающий в конуре старый пёс, простите за сравнение» (Там же. С. 266–267). И в авторской речи писатель не жалел мрачных красок: «Генерал поднял смущённое, старое, как стоптанный сапог, лицо…» (Там же. С. 268).

Белые офицеры не скрывают, что многих большевиков вешали на фонарях, тоскуя о родине, понимали, что вернуться на родину они могут только с мощной армией, а Белая гвардия разлагалась. Прапорщик Ножов с двенадцатью солдатами ушли в Россию, перейдя на другую сторону Пейпус-озера, многие солдаты бегут на родину.

И наконец, после мучительной болезни и мучительных раздумий на могиле писаря Кравчука Николай Ребров вместе с Трофимом Егоровым решили бежать на родину: «Либо смерть, либо Россия» – так решил Николай Ребров.

Несколько человек создали группу беженцев из Эстонии в Россию, разную по своему социальному составу, подкупили стражников-эстонцев и отправились по льду Пейпус-озера. И оказались в трагическом положении, дойдя почти до русской границы: дважды догоняли их эстонцы и, угрожая оружием, обыскали всех, забрав сначала самое ценное, а вторая группа, с оружием в руках, раздев их чуть не догола, бросила им какие-то рваные ошмётки. Половина группы беженцев так и осталась на льду Пейпус-озера, вторая вместе с Николаем Рубцовым добралась до ближайшей деревни, в бедной избёнке их приютили, поехали за оставшимися, но так никого и не нашли: густой туман стоял на озере.