Исторія Русской Церкви

На то была воля Божія. Однажды, когда Пр. Сергій молился, онъ услышалъ голосъ, зовущій его по имени. Сотворивъ молитву, онъ открылъ окно, и узрѣлъ необыкновенный свѣтъ. “Сергій”, возглашалъ голосъ, “Господь внялъ молитвѣ твоей о чадахъ твоихъ”. И тогда же преподобный увидѣлъ вокругъ келліи множество прекрасныхъ птицъ. Небесный голосъ продолжалъ: “Какъ видишь этихъ птицъ, такъ умножится число учениковъ, и послѣ тебя не оскудѣютъ послѣдующіе стопамъ твоимъ”.

“Такъ при разностороннихъ мѣстныхъ уклоненіяхъ”, пишетъ В. О. Ключевскій, “движеніе пустынныхъ монастырей сохраняло свое общее направленіе на бѣломорскій сѣверъ, къ “студеному морю окіяну”, какъ выражаются житія заволжскихъ пустынниковъ. Это движеніе имѣло очень важное значеніе въ древне-русской колонизаціи. Во первыхъ, лѣсной монастырь самъ по себѣ, въ своей деревянной или каменной оградѣ, представлялъ земледѣльческое поселеніе, хотя и непохожее на мірскія, крестьянскія села: монахи расчищали лѣсъ, разводили огороды, пахали, косили, какъ и крестьяне. Но дѣйствіе монастыря простиралось и на населеніе, жившее за его оградой ... Вокругъ пустыннаго монастыря образовывались мірскія, крестьянскія селенія, которыя вмѣстѣ съ иноческой братіей составляли одинъ приходъ, тянувшійся къ монастырской церкви. Впослѣдствіи монастырь исчезалъ, но крестьянскій приходъ съ монастырской церковью оставался. Такимъ образомъ, движеніе пустынныхъ монастырей есть движеніе будущихъ сельскихъ приходовъ, которые при томъ въ большинствѣ были первыми въ своей округѣ”.

Извѣстный историкъ С. Соловьевъ такъ опредѣлялъ большое значеніе монастырей въ народной жизни: “За стѣнами монастыря грубымъ страстямъ давался полный разгулъ при первомъ удобномъ случаѣ; въ стѣнахъ монастыря — одинъ ѣстъ черезъ день просфору, носитъ власяницу, никогда не ляжетъ спать, но вздремнетъ иногда сидя, не выходитъ на свѣтъ изъ пещеры; другой не ѣстъ по цѣлымъ недѣлямъ, надѣлъ вериги и закопался по плечи въ землю ... Неудивительно, что монастырь привлекалъ къ себѣ многихъ и лучшихъ людей”. Отмѣчая сочувствіе Василія III къ Волоколамскому мон., онъ пишетъ: “Видимъ въ Василіи живое сочувствіе къ господствующему интересу времени, интересу религіозному, сочувствіе къ монастырю, который имѣлъ для лучшихъ людей неотразимую привлекательность, какъ лучшее, избранное общество, занимавшееся высшими вопросами жизни...” Въ монастырь шли “за разрѣшеніемъ этихъ вопросовъ, за умною бесѣдой вообще; здѣсь они могли всегда узнать что-нибудь для нихъ важное, ибо здѣсь собирались книги, здѣсь сосредоточивалось тогдашнее просвѣщеніе, здѣсь складывалось духовное, умственное оружіе, необходимость котораго въ важныхъ вопросахъ и тогда хорошо понимали”.

Тѣмъ, чѣмъ для древней кіевской Руси являлись преподобные Антоній и Ѳеодосій, создавшіе Печерскій монастырь, тѣмъ для новаго средоточія Россіи, сѣверо-восточной ея части, были преподобные Сергій и Никонъ, воздвигшіе Троицкую обитель.

Соловьевъ, отмѣчая прежнее значеніе монастыря вообще, пишетъ: “Въ одно почти время явились въ Московскую область два выходца съ концовъ противоположныхъ: изъ Южной Руси, изъ Чернигова, бояринъ Ѳеодоръ Плещеевъ, убѣгая отъ разореній татарскихъ; съ сѣвера, изъ самаго древняго и знаменитаго здѣсь города, Ростова, бояринъ Кириллъ, разорившійся и принужденный оставить свой родной городъ вслѣдствіе насилій московскихъ. Сыновья этихъ пришельцевъ, одинъ — въ санѣ митрополита всея Руси, другой — въ санѣ смиреннаго инока, но отвергнувшаго санъ митрополичій, заключили тѣсный союзъ для того, чтобы соединенными нравственными силами содѣйствовать возвеличенію своего новаго отечества. Ростовскій выходецъ Кириллъ поселился въ Радонежѣ ...”.

Сынъ его Варѳоломей, родившійся предположительно въ 1314 году, еще отрокомъ отличался строгимъ постомъ и по цѣлымъ ночамъ молился. Начавъ семи лѣтъ ученіе, онъ оказался неспособнымъ, о чемъ скорбѣлъ, прося Господа вразумить его. Одинъ разъ въ лѣсу онъ встрѣтилъ инока, который, помолившись о немъ, сказалъ: “съ этого дня Богъ дастъ тебѣ вразумленіе грамотѣ”, и отрокъ сталъ хорошо учиться и могъ отдаться чтенію церковныхъ книгъ. Достигши юношескаго возраста, онъ началъ проситься у родителей въ пустыню. Но тѣ убѣждали его не покидать ихъ до кончины, т. к. женатые сыновья заботятся болѣе о женахъ, нежели о нихъ. Передъ кончиной Кириллъ и супруга его Марія постриглись и погребены въ Хотьковскомъ монастырѣ въ 10 верстахъ отъ Троицкаго мон. Старшій братъ Варѳоломея, Стефанъ, постригся, потерявъ жену. Варѳоломей уступилъ брату Петру свою часть наслѣдства и отправился по окрестностямъ искать пустыню. Вмѣстѣ со Стефаномъ поселился Варѳоломей въ 10 верстахъ отъ Радонежа московскаго въ глухомъ непроходимомъ лѣсу. Они построили убогую хижину и малую церковь Св. Троицы, которую въ 1340 г. освятилъ священникъ, присланный св. м. Ѳеогностомъ. Вскорѣ Стефанъ оставилъ брата и былъ потомъ игуменомъ московскаго Богоявленскаго монастыря. Варфоломей принялъ въ 1342 г. отъ игумена Митрофана постриженіе въ день свв. Сергія и Вакха.