История с фотографией, часть 3 Диссертация и прочие хлопоты

Не найти слов для ответа. Понять, что они излишни. Всё-таки заговорить: о древних обрядах побратимства, о красной и чёрной крови, смешанной на границе стихий. Получить исполненный прагматизма ответ:

-- Как историк, я знаю ваши человские символические обряды. Но не вижу в них практического смысла. Всё просто: вместе мы, два геоманта, гораздо сильнее, чем по отдельности. Всегда так будет, и я всегда найду, чему у тебя учиться. Потому, Семёныч, не хочу тебя терять. Просто не хочу.

Уловить за ровным тоном печаль неизбежной и скорой потери. Со всей остротой ощутить: собеседник практически бессмертен. "Если не убьют!" Улыбнуться:

-- Куда ты денешься, нав. Переживёшь и станешь жить дальше. Зато будет мне по-настоящему вечная память.

Услышать неожиданное:

-- А ты никогда не думал, что геомантия может сделать твою жизнь гораздо длиннее, чем вам от природы положено?

Покачать головой:

-- Теоретически, наверное. Практически... -- внезапно увидеть путь. Задохнуться от ужаса и отвращения, осознав цену. -- Нет! Чужими жизнями я не расплачиваюсь!

Ужаснуться ещё сильнее спокойному предложению собеседника:

-- Мне легко это сделать. Ты не знаешь этих челов, не увидишь, пальцем не коснёшься.

Поскорее отринуть соблазн:

-- Даже не думай!

-- Хорошо.

-- И перестань проверять меня на вшивость, чума египетская!

-- Это в моей природе -- проверять на прочность всё и вся. Тьме любопытно.

Ромига без колебаний изрезал бы на куски десяток-другой челов, лишь бы старый геомант прожил подольше. Однако выбору Семёныча обрадовался: всегда приятней иметь дело с разумными, поступки которых уважаешь. "Цена неприемлема для тебя? Отлично. Я хочу найти другой выход, ищу. Время у нас пока есть".

Ноябрь закончился, декабрь начался удивительно мирно. Дела шли своим чередом: Ромига готовился к защите диссертации, Семёныч закончил ремонт в квартире. Таинственный супостат никак не давал о себе знать. Навы упорно искали следы и не находили.

Женя Коренной сдал свою первую сессию в магической школе, тихо радуясь, что она не совпала по времени с университетской. Теперь нагонял пропущенное, ходил на все лекции, активничал на семинарах. Не то, чтобы он рвался в отличники. При случае, шутил: "Лучше закончить вуз с синим дипломом и красной рожей, чем наоборот". Однако целеустремлённо торил путь с иркутской рабочей окраины до столичного Университета. Искренне считал науку, поиск истины главным своим предназначением в жизни. А в любимом деле -- грех халтурить.

Попав в Тайный Город, слегка растерялся. Перестал понимать, для кого, кроме себя, станет теперь искать истину и копить знания? Близко к сердцу принял драму Серебрянца. Историку улыбнулась удача: совершил открытие, способное перевернуть мир. И что в итоге Бешеный Лёвушка сделал со своим открытием -- или оно сделало с ним?

"Мы откроем нашим чадам правду, им не всё равно: Удивительное рядом, сынок, но оно запрещено", -- пел великий бард. Некоторые тайны должны оставаться тайнами, как ни тяжело это признать. Женька обдумал, понял, принял.

Теперь его больше огорчало отсутствие единства между тайногородскими челами. Каждый мелкий маг или наёмник был сам за себя и один против всех. Об интересах своей расы и соплеменников в Городе челы думали обычно в последнюю очередь. На фоне сплочённости Великих Домов выглядело препротивно. "То есть, я прекрасно понимаю, почему нелюди изо всех сил мешают нам объединяться. Из поколения в поколение выбивают ярких лидеров. Или вербуют и разменивают, как пешек, в своих конфликтах. Конечно, где-то существует Хранитель Чёрной Книги. Но с тридцатых годов о нём ни слуху, ни духу. И даже те Хранители, которые раньше, не таясь, жили в Городе, были одиночками. Не рвались основывать Великий Дом Чел, не собирали вокруг себя группу учеников и соратников".

Женька размышлял об этом с горечью, однако сам всегда оставался одиночкой. Не по убеждениям, а так получалось. Вроде и компанейским малым был, и мечтал о товарищах-единомышленниках. Но всю жизнь как-то выпадал из любых стай и стад. Дружить умел, но близких друзей у человека не бывает много. В Москве -- и на её потаённой изнанке -- Женька не обзавёлся пока ни единым настоящим другом, это печалило. К наву, который выписал студенту путёвку в новую жизнь, Женька присматривался очень внимательно. Но быстро понял: равной дружбы у них с Ромигой не выйдет. Даром, что выглядят почти ровесниками, и ведёт себя нав дружелюбно. "Приручает и воспитывает, чтоб ему пусто было! Но чем аукнется в будущем бескорыстное, на первый взгляд, покровительство тёмного? Говорят, эти нелюди ничего не делают задаром".