История с фотографией, часть 3 Диссертация и прочие хлопоты

Разговор с чудом был лишним, внеплановым узелком. И он же открыл Ромиге путь к оптимизации аркана. Нав готов был её увидеть и увидел. Новый узор сплетётся быстрее и надёжнее. В точности по совету комиссара: одна жертва заменит длинную цепочку. Возмездие настигнет любого, кто посягнёт на Ромигу. Без задержки, без постороннего вмешательства, сразу. Очень жаль тратить на это симпатичного и полезного чела, но... Подтолкнул Семёныча в портал, шагнул следом. Ещё несколько секунд: взвесить все "за" и "против", прикинуть побочные эффекты и отдалённые последствия, решить окончательно.

Поддержал спутника на выходе из портала. Швырнул монетки по старому плану. Призвал нож. Судя по заминке, чел тоже почуял перемены в узоре: умница. Судя по шквалу эмоций, догадался, что произойдёт. Лишней секунды на осознание, слова и действия Ромига ему не дал. Кровь из пробитой артерии обагрила камни, окрасила розовым пену прибоя. Теряя сознание, старик пытался говорить, нав слышал всё. В предостережении Ромига не нуждался. Заметил этот тупик, сообразил, как обойти. Но само намерение -- предостеречь -- оценил.

Подхватил падающего. Пробормотал пару арканов, быстро проводя пальцами по ране. Убедился, что алый поток иссяк, а чел дышит. Бережно уложил тело на относительно сухом пятачке. До обратного перехода десять минут, а предстояло ещё хорошенько угостить океан чёрной кровью.

Служащие "Транс-портала" видали всякое. Их не удивил мокрый нав с таким же мокрым, бледным и окровавленным челом в охапке. Вывалились из межконтинентального портала, тут же ушли своим. Ну, и пусть их. Всё оплачено, а следы на полу голем-уборщик сейчас подотрёт.

Семёныч чувствовал себя поразительно хорошо для человека, который не надеялся очнуться на этом свете. Знобило, отчаянно хотелось пить. Кружилась голова, даром что лежал. В постели. Не дома, не у себя в мастерской, не на больничной койке. "А где?"

Кое-как разлепил веки. Темно, из-за плотных штор пробивается лучик света. Широченная, как стадион, кровать. На другом краю кто-то спит, прямо поверх одеяла. "Ромка! Дрыхнет сном праведника. Ах ты, зараза! Ах ты..." Пока старик подбирал выражения, паршивец открыл глаза и тут же спросил с искренней заботой.

-- Как ты себя чувствуешь?

От возмущения, а может от слабости, старик растерял все эпитеты. Ответил коротким:

-- Хреново! -- собрался с силами, чуть подумал. -- Или надо благодарить, что хоть как-то чувствую?

-- Нет, -- нав перекатился по широкой постели. -- Сейчас будем поправлять твоё здоровье, -- сел, протянул руку к шее старика.

Семёныч напрягся, но позволил проверить пульс. Ромига, критически хмыкнув, подорвался из комнаты. Пока он чем-то где-то шуршал и позвякивал, Семёныч вяло изучал обстановку. Потолок и стены некий мастер искусно расписал психоделическим абстрактным рисунком. От созерцания голова закружилась сильнее.

Старый геомант прикрыл глаза, собрал волю в кулак и попытался понять, что произошло, пока он прощался с жизнью и валялся без сознания? Небось, вся их затея улетела псу под хвост? Нет? Забыл дышать, обнаружив грозное, совершенное в своей убийственной простоте плетение. Почти готовое. "Ромка сделал это? Из моей и своей крови? Увидел, догадался, успел? Ах ты, шельма!" Из глубин памяти долетел ласковый голос бабы Шуры: "Высшее счастье учителя -- видеть, как ученик растёт выше тебя. Поймёшь когда-нибудь сам". Тёплые пальцы коснулись щеки, не сразу сообразил, что наяву. Вздрогнул, открывая глаза. Перед носом -- большая кружка с чем-то горячим и ароматным, за ней маячит физиономия нава. Довольная, деловая, ни капельки не виноватая:

-- Выпьешь, сразу полегчает, -- чутьё говорило то же самое, и старик не стал возражать.

Ромига помог ему сесть, заботливо подоткнул подушки, вложил тяжёлую посудину в подрагивающие от слабости ладони.

-- Ром, кажется, мне больше нечему тебя учить.

-- Пей, потом поговорим.

Правда, стремительное возвращение к жизни -- слишком захватывающее ощущение, чтобы вести разговоры и думать. Уже отдавая Ромиге пустую кружку, Семёныч сообразил, что на вкус там была изрядная дрянь, но организм требовал добавки. Напоминал и о других нуждах. "Пожалуй, я теперь даже встать смогу. Но лучше бы пока с чьей-нибудь поддержкой. Неудобно просить..." Однако Ромига не испытывал ни малейшей неловкости, опекая чела, и тот успокоился.

Ещё через полчаса, накормив Семёныча вкусным и плотным завтраком, нав заявил.

-- Вот теперь ты в порядке. Есть вопросы, спрашивай.

Старику, правда, стремительно делалось лучше. Но вместе с силами возвращались эмоции и воспоминания. Он таки изрядно злился на чёртова нава: за пережитый смертный ужас, за удар со спины... Ромига внимательно выслушал мат в три этажа. Уважительно присвистнув, переспросил.

-- А где вопрос?

-- У меня нет к тебе вопросов, -- буркнул Семёныч. -- Сам вижу, лучше узора там было не сплести. Спрашивать моего согласия времени не было. Но я всё равно очень хочу оторвать твою дурную башку. Своими руками.

-- Хочешь, на, -- Ромига спокойно подставил голову.