История с географией

Вава, несмотря ни на что, оставался мягким, послушным и легко управляемым, а Дима становился требовательным, капризным и своевольным. Его мать переживала из-за этого. Когда ребенку исполнилось десять лет, письма Алины, всегда очень краткие, в нескольких словах уведомлявшие о получении денег, стали более подробными. Она умоляла Виктора заняться воспитанием ребенка, потому что не знала, что ей делать и совсем потеряла голову. Это ничего общего не имело с шалостями Юрика. Дима постоянно закатывал скандалы, лишенные всякого смысла, зачастую очень злобные. Единственный, кто мог его заставить слушаться, была мать Алины, но она умерла незадолго до этого, и сестры не захотели с ней больше жить, так как не смогли переносить такое поведение племянника.

Даже младшая, Ива, которая всю себя посвятила малышу с самого младенчества и обожала его как собственного ребенка, сбежала от страха и стыда за скандалы, которые племянник учинял привратнику и соседям. Те даже ходили жаловаться и угрожали выдворить их с ребенком из Петербурга. Он дрался с горничными, царапал их, дергал их за волосы и выкрикивал в открытое окно прохожим такие грубости, что Алина впадала в недоумение, откуда он их выудил.

Летом в Подольске злому року было угодно, что компания племянников, кузенов Димы, приехали на лето к милой тете Терезе. Это были настоящие хулиганы, которые получали удовольствие обижая и вредничая. Извечно повторяющаяся история: слабохарактерная любящая отпрысков мать, отсутствие отца и мальчики, от которых волосы встают дыбом. Вава отдалился от них, они были постарше, и Дима лучше им подходил. Они постоянно бегали, озорничали и делали гадости, от которых содрогалась тетя Тереза и Адриана. Конечно, у Алины были причины жаловаться на Диму. Одно из своих отчаянных писем она закончила так: «В конце концов, невозможно описать то, что он говорит и что делает, настолько это неприлично». По возвращении в город она избегала появляться на улице с ребенком, до такой степени он был несносен.

Что касается занятий, он хорошо учился в пансионе в Петербурге. У него, правда, было гораздо больше самолюбия, чем способностей. И если учитель намеревался ему поставить нелицеприятную оценку, Дима начинал кричать, взрывался и впадал в ярость, упрекая во всем мать, которая всегда заставляла его готовить уроки. Он ее бил и оскорблял, издавая пронзительные крики. В итоге встал вопрос, а нормальный ли он?

Глава 44. А нормальный ли он?

Мой муж был опечален характером Димы и его воспитанием. Об отлучении ребенка от Алины муж даже думать не хотел, потому что это было совершенно невозможно. Конечно, то воспитание, которое получал Дима, было пагубно для него, но образумить мать мальчика, которая до дрожи боялась потерять его, не представлялось возможным. Виктор попытался обратиться к своей матери Элеоноре, женщине рассудительной, с решительным характером, энергичной, сумевшей хорошо воспитать собственных семерых детей.

Для начала Элеонора заставила Алину, с которой и без того крайне редко виделась, показать ребенка знаменитому врачу Бехтереву. Мальчика отвезли к доктору. В письме Ариадны, младшей сестры моего мужа, говорилось, что доктор Бехтерев нашел Диму абсолютно нормальным, но рекомендовал разлучить его с матерью незамедлительно, пока не упустили ребенка, так как получаемое сейчас воспитание сделает из него дегенерата или даже малолетнего преступника.

Доктор сказал, что не нужно излишне заставлять его учиться, его следует просто воспитывать в разумных условиях, в большой строгости и дисциплине и, безусловно, его могла бы исправить военная школа, так как среда, в которой он растет, крайне нервирует его и распускает до крайности. Он крушит и ломает все в доме, орет как ненормальный, кусает и бьет собственную мать, не позволяя ей даже дотронуться до него пальцем.

Я сохранила это письмо Ариадны, написанное в июне одиннадцатого года, а также письма Алины, в которых она рассказывает о здоровье и психологическом состоянии Димы. Все остальные письма были утрачены. Я их тщательно храню, так как пятнадцать лет спустя они прояснили мне то, чего не могли понять врачи. Нормальный он или сумасшедший? Безумство это или распущенность? Может быть, если бы строго следовали советам Бехтерева, то удалось бы спасти ребенка, но было невозможно оторвать его от матери, любившей сына несколько странным образом: ревностно и страстно. И несмотря на это, Дима оскорблял ее, терзал, и возникало ощущение, что ему доставляло удовольствие видеть, как она плачет и страдает.