История с продолжением

– Зачем? – спросил Лукич.

– Сидеть у окна и считать ворон, – зло ответил Лин. – Зачем ещё? Что тут можно делать?

Лин скучал и ничего не предпринимал, чтобы это как-то скрыть. Он, в отличии от Пятого, никогда не был сдержанным. А после болезни он стал ещё более раздражительным и вспыльчивым, чем до неё. Конечно, это можно было понять. И простить. Если бы Лин, как таковой, был бы кому-нибудь, кроме Пятого, нужен. То есть нужен просто так, не для дела. Поэтому его поведение вызывало преимущественно не сочувствие, а возмущение. Лин в тайне мечтал вернуться поскорее в “тим”, только бы не видеть этих надоевших лиц и не слушать упрёки. Даже в “тиме” было легче. Там, по крайней мере, не было этого постоянного осуждения. Там просто били. И всё.

– Лин, не надо пока тащиться к окну. Тебе полагается лежать два часа. После того, как снимают швы, нужно полежать, и только потом…

– Может, хватит? – едко спросил Лин. – Сколько можно…

– Это разговор ни о чём, – тихо произнёс Пятый. – И мы его прекратим.

* * *

Смеркалось. Погода испортилась, небо стали затягивать низкие облака. В окно бил ветер, не по зимнему тёплый, влажный. За окном уже не возможно было что-либо различить – всё заволокло тяжёлой мутной мглой…

– Пятый, я был не прав…

– Я знаю. И что с того?

– Прости.

– Хорошо, если ты считаешь себя виноватым, – Пятый стоял спиной к Лину и смотрел в окно. Как будто что-то решал для себя.

– Хочешь дёрнуть? – напрямую спросил Лин. Пятый кивнул, не оборачиваясь. – Зачем?

– Просто так.

– Может, не стоит? – Лин потихонечку поднялся на ноги и, морщась от боли в шве, поковылял к стулу, что стоял подле окна. – Нарвёшься…

– Ну и что? Я тоже устал от всего. И тоже хочу всё прекратить. Только я говорю об этом редко.

– Пятый, сколько лет прошло, а ты всё…

– Да, я о том же. Прошло… четырнадцать лет прошло, Лин. Вернее, почти пятнадцать, – Пятый повернулся к Лину. В его глазах не было ничего – ни осуждения, ни раздражения. Усталость. – Я так долго не выдержу, Лин. И не из-за того, что нас с тобой калечат, как хотят. А потому, что мы с тобой – в тупике. Понимаешь? Если бы хоть кто-то…

– “Кто-то” – что? – не понял Лин.

– Хоть кто-то к нам хоть как-нибудь относился. Не как к тренажёру для отработки приёмов. Не как к вещи, которую можно ломать, а потом – чинить. Как к людям. И всё… только это… жизнь бы получила смысл, понимаешь?

– Понимаю. И что с того? Кому он нужен, этот смысл?…

– Мне, рыжий. Я не вижу, что у нас впереди. Там так же темно, как сейчас на улице… и так же пусто, как в моей душе… Лин, постарайся поправиться поскорее, хорошо?

– Это ещё для чего? Может, как раз стоит поболеть немножко подольше?…

– Нет, не стоит. Я хочу в город. Может, там станет полегче…

– Пятый, брось! Мы ничего с этим поделать не можем.

– Нет, можем! Я чувствую, как меня жрёт этот эгрегор, понимаешь, Лин? Я его ощущаю физически, как ветер или как дождь. И, что самое плохое… Лин, я чувствую, что мне это нужно. Что я…

– Да что ты, – усмехнулся Лин. – Уникум, тоже мне. Я это тоже ощущаю. И не делаю из этого трагедии. Бежать, искать кого-то… глупости это всё. Жрёт!… Это – как наркотик, дружок. Мы оба – уже не те, что были раньше. Мы – часть этой системы, она приняла нас в себя. Детекторы пашут еле-еле, явно на прошлых отголосках своей же работы, мы седеем, даже немного постарели… память, и та подводит. Мы, по-моему, уже вообще непонятно кто. Только трагедии из этого делать не стоит.

– Лин, ты не понял, – Пятый говорил медленно, едва слышно. – Я не то имел в виду. Детекторы не при чём. Мы сами, Лин. Я… я стал совсем другим, понимаешь? За это время я поменялся внутри… да так, что не могу узнать себя. Мне нужен кто-то, кто скажет мне – кто я теперь?

– Никто, – ответил Лин. – Даже я не скажу.

– Лин, это больше меня. Понимаешь? Больше, чем я сам. Это – не идеи, не стимулы… даже не пресловутое становление… Как будто кто-то вывернул меня наизнанку. Понимаешь?

– Я это тоже чувствую. Только… не вывернул, конечно… а словно бы вложил что-то внутрь души.

– Огонь, – прошептал Пятый.

– Да, – ответил Лин. Он пододвинул стул поближе к другу и предложил: – Присаживайся. А то стоишь тут, как неприкаянный. Места хватит…

– Спасибо, Лин. Это ты хорошо придумал. Слушай, я тут на досуге подумал, и понял, почему нас боятся местные.

– И что у тебя получилось? – с сарказмом спросил Лин. – Опять из-за глаз?

– Конечно. Только в Доме нас с аргами путали, а тут…

– Ну-ка, ну-ка, просвети…

– А тут – с чертями, ни много, ни мало.

– Да, великолепно, – печально вздохнул Лин. – Чего только о себе не узнаешь!… Нет, это правда?

– Естественно правда. Я что, тебе лгал когда-нибудь, что ли? Мы – посланники дьявола, потом эти… как их?… Забыл.

– Исчадия ада, – подсказал Лин.

– Это ты слишком. Там ещё что-то было связано то ли с волком, то ли ещё с кем-то похожим.

– Класс какой! – Лин даже привстал от волнения. – А что ещё говорили?

– Это всё, что я услышал, – признался Пятый. – Я курил за углом, а они у окна трепались.

– Кто?…

– Надежда Михайловна и какой-то хмырь из персонала. Шептались. Очень им хотелось выговориться на эту тему. Покоя мы и не даём.