История села Мотовилово. Дневник. Тетрадь 13

Вскоре сюда, смежно с Савельевыми, приехали для сева своего загона Федотовы: Иван с Ванькиным сверстником Санькой. Их загон уже был вспахан, и они приехали его засеять тоже гречухой. Иван стал рассевать, а Санька, как и Ванька принялся боронить. Саньке, чтобы не отставать от Ваньки, понукал, надсадно дергал за вожжи, старался всячески встормошить лошадь, чтоб не отставала от Серого. Но Федотова лошадь, слегка припадая на правую переднюю ногу, напрыжисто тяня постромки, не могла угнаться за Серым. А Санька с досады всё тормошил и тормошил ее: «Ну, ну!». «Совсем издергал лошадь-то, или ты хочешь, чтобы она совсем изустав встала? Видишь, она и так старается, перемогает!» — с упреком закричал Иван на Саньку, заметя как он безжалостно дергает вожжами и без надобности кричит на лошадь.

— У меня Гнедой, видимо, где-то на гвоздь наступил, на переднюю ногу жалуется, прихрамывает, — повстречавшись в рассеве, — проговаривал Иван Василию — А все равно тянет, и на пашне не встает и вон на бороньбе ходит! Видимо, сытый конь, хоть в воду, хоть в огонь! — довольно заулыбавшись с гордостью добавил Иван

— Да, бишь, ты шабёр слышал, вчера у Николая Ершова лошадь прямо в борозде издохла? — извещая Василия, сказал Иван.

— Нет, не слыхал, — отозвался Василий.

— А я сам был очевидец, вчера пахал у самой Баусихи, загоны у нас с Николаевым в один рубеж торцами, и вдруг слышу, Николай тревожно закричал во всё поле: «Помогите!» Я подбежал, а чем поможешь? Николаева лошадь с плугом прямо в борозде рухнула на землю, угодив спиной в борозду, задрав кверху закомелистые ноги. Блеснув светлыми, отполированными об землю подковами, она забилась ногами, вопросительно тараща глаза на хозяина, как бы просила о помощи и тут же издохла. Оторопевший от неожиданности, убитый горем Николай, хлопотливо бегал вокруг, расстроенно приговаривая: «Вот еще не было печали — черти накачали!» Но все это впустую!

— Ладно, хоть на последней борозде и на последнем загоне, — только мог и вымолвить утешительные для себя слова Николай. «Ну, ладно Николай Сергеевич, особенно-то не расстраивайся, не убивайся, рассевай просто-то, а мы тебе забороним», — с поддержкой вызвались собравшиеся вокруг лошадиного трупа мужики. «Спасибо на добром слове, мужики-односельчане!» — словесно поблагодарил Николай мужиков за поддержку в постигшем его несчастье…

— Ну, у него-то заборонили загон-то? А то бы, и я помог, — сказал Василий.

— Заборонили, в обиду не дали, — ответил Иван.

— А восей-ка зимой-то, в лесу-то, у Степана и вовсе вон что получилось, убило лошадь, да и только, — вспомнив о случившемся в лесу проговорил Василий.

— У Степана-то было две лошади-то, одну убило, вторая-то осталась, а у Николая-то одна была! — отозвался Иван.

— Ладно, хоть под конец сева! — заметил Иван.

— Ведь Николай-то сейчас полесчиком заделался, может, ему и лошадь-то не надо? — подметил Василий.

— А как обойдешься без лошади-то, ведь всё же хозяйство, пашня, сев, сенокос и возка, дрова. Нет, в нашем крестьянском без лошади деле никак не обойтись! — заключил Иван.

— Еще два загона посеем мы с Ванькой и все, можно сказать и весенний сев закончен, кроме, конечно картошки, — облегченно вздохнув и довольно улыбнувшись, проговорил Василий.

— И мы с Санькой также! — отозвался Иван, после минутного отдыха, снова надевая лукошко на плечо и снова зашагав рассевая.

А Ванька с Санькой, как бы соревнуясь в труде, ревниво стараясь перегнать друг друга в бороньбе, торопливо ушагивали по забороненной части загонов, подражая взрослым, приказно покрикивали на своих лошадей: «Но! Но! Потягивай! Вот я тебя, ленивая!»

Санька-избач. Работа во дворе