История села Мотовилово. Тетрадь 11. 1927–1928 гг.

– Намо нет, я и не узнал, что у Фёдора такой вертлявый сынок имеется! _ с недоумением отозвался Терентий. Когда дело дошло до конкретного решения вопроса и Небойсь объявил какие улицы входят в какую группу, в зале поднялся невообразимый шум и гомон: по гусиному загоготали мужики, по-галчьи загалдели бабы. Поднялась такая суматоха и кутерьма, что сразу и не поймешь, кто кричит за кого и кто против чего!

– Тише! – во всё горло гаркнул Санька Лунькин.

– А ты закрой свою лужёную глотку! – выкрикнул кто-то от задней стены.

Некоторые мужики, сидя на скамейках, невозмутимо переговаривались, притаённо курили, смачно плевали, кашляли. В недовольстве от такого размежевания села оказались жители улицы Кужадонихи. Они себя считали крайне обиженными, говоря, что к ним, после этого, нисколько земля не приблизилась, – всё также, чтобы попасть на Баусиху, нужно ехать всё так же почти всем селом. Им страстно хотелось присоединится к первой группе, но наличие земли в поле, которое расположено к лесу, не позволяло это сделать. Особенными защитниками и ревнителями своих требований оказались Терентий и Лисов Сергей. Заслышав о том, что Кужадониху присоединяют ко второй группе, Лисов вздыбился, пружинно вскочив с места одичало выкрикнул в зал: – Не согласны! На его выкрики, в президиуме собрания, без всякого разрешения, самопроизвольно встав с места, Алёша насмешливо заметил Сергею:

– А ты, Лисов, не шуми! Ведь шумом грома не заглушишь. Что президиумом решится, то и будет! – самоуверенно закончил Алёша свою краткую речь.

– Ты, Олёшк, видать больно баять-то лютой! Остынь немного, а то у тебя наверное с натуги-то в штанах дерьма с ложку накопилось, поубавь пылу-то! – под общий смех зала метко подметил ему Сергей. – Помолчи и не суйся туда куда тебя не просят.

– Мне-то что! Моя хата с краю, не мой воз – не мне его везти. Я только хотел сказать для ясности, – пристыженно оправдывался Алёша, присаживаясь на своё место. Стараясь прекратить перепалку в словесных пререканиях, и водворить в зале тишину, Небойсь звонко постучал карандашом о графин стоявший на столе президиумума.

– Что у вас тут за базар открылся!

– А вы о деле калякайте, о земле толкуйте! – вступил в разговор агроном.

– Эт вон, болтун Олёшка, брянчит как бесструнная балалайка! Как будто кто его послушается! – раздражённо буркнул Лисов, усаживаясь на место.

– Нет, это ты Сергей Иванович больно разорался! – оправдался Алёша.

– Ну хватит! – злобно оборвал Небось. Зал приутих, мужики присмирели.

– У нас действительно получается не деловой разговор, а одно пустое ляляканье, – воспользовавшись тишиной высказался Василий Савельев.

– А вы ближе к делу, решайте вопрос и ужинать! Из пустого в порожнее переливать нечего, всё равно, что воду в ступе толочь; толки не толки, она так водой и останется! – высказался Иван Федотов.

– Ужинать-то ужинать, а этот вопрос дюже щекотливый, ведь о матушке земле разговор ведём. Можно сказать о жизни приходится баить! – чеша спину о дверной косяк, с горячностью ответил Терентий.

– Я полностью поддерживаю Сергеева слова. Не хотим и протестуем против того, чтоб нас, Кужадонских мужиков, приневоливали опять ездить на Баусиху – в такую даль! – громогласно добавил Терентий. Чувствуя поддержку со стороны Терентия, Сергей снова встал с места, и сочувственно оглядываясь на Терентия и ещё кое на кого из своих кужадонских мужиков, попросил слово высказаться.

– Дайте дорогу, дайте доступ к сцене, – попросил Сергей, – пробираясь сквозь разомлевшую от жары публику. На этот раз, он свою речь повёл более наступательно:

– Не быть тому, чтобы нас отпихнули от нашей земли, которую мы спокон веку пахали и топчем идя в лес или вообще к Серёже. Не ущемляйте нашего требования, если не удовлетворите его, ы пойдём выше. До Москвы доберёмся! – неистово выкрикивал Сергей, обращаясь к президиуму собрания. – Имейте в виду, это вам так не пройдёт! – пылко добавил он и сел на передней лавке среди жарко-дышащих мужиков. С места встал Небойсь:

– Ну, тут кажется дело ясное. Говорить можно долго, но это всё без толку, а вы гражданин Лисов, не сопротивляйтесь и палки в колёса общего дела не вставляйте! В общем-то вопрос решён, переходим к голосованию. Кто за то, чтобы разбиться на две группы, тех прошу поднять руки. Абсолютное большинство! Почти единогласно! Вопрос решён! Собрание считаю закрытым, можно расходится! – распорядился Небойсь. С шумом и гамом собрание разошлось.

Савельевы. Назидание семье