История села Мотовилово. Тетрадь 17 (1932-1934 гг.)

— Чего ты мелешь, рыжий чёрт! Я вот граблями тебя сфотографирую! — пообещала Дуня Ваське.

— Тогда закрой своё поддувало подолом и прикрой свой объектив, а то, коим грехом, сфотографируешь, а я ещё не приготовился, кудри не причесал. Сначала надо бы подрефертироваться! — под общий бабий смех разглагольствовал Васька.

— Давай я тебе космы-то вот граблями расчешу и взлохмачу, или на веретено повыдергаю, весь твой чуб выщиплю, какой кудрявый нашёлся — вахлак косматый! Помело печное! А у тебя не кудри, а клок волос, как у телушки на ма…ке! — с бранью обрушилась Дуня на Ваську, но он не особенно обижался на Дуню, а наоборот, приблизившись к ней вплотную, внезапно для Дуни схватил её за подол платья и ради озорства, с нахальством поднял его, с бесстыдством заглянув туда, скороговоркой крикнул: «Где горит!»

Она с силой ударила его по спине граблями, грабли, хряснув, переломились.

— Вот где горит! Рыжий дьявол, что, гоже я тебя ошпарила, а то ещё прибавлю. Только грабли-то жалко, о твои мослы загубила!

— А ты закрой свою поддувалу и свои голяшки всем-то не показывай, береги их для своего будущего мужа! — с деловитостью скаля зубы, порекомендовал Васька.

— Уж не для тебя ли поберечь-то? — с насмешкой произнесла Дуня Ваське.

— А может и для меня! Я ведь хоть немножко и рябоват, но на лицо-то я приглядчивый! — не сдавался Васька. — Может быть, и я тебе когда-нибудь в женихи пригожусь, чем чёрт не шутит! — ерепенился он.

— Уж как бы не так, уж если у тебя тут не хватает, то здесь-то не займёшь! — она, шелохнувшись на соломе, причудливо изогнувшись и отпячив свой зад, демонстративно потыча себе в лоб пальцем, пошлёпала ладошкой по своему заду.

Бабы весело рассмеялись. Не озлобившись на Дуню, душевно смеялся и Васька.

— Вот ты под подол-то нахально лезешь, а бакланом своим пустым не соображаешь, куда лезешь? — продолжала упрекать Дуня Ваську.

— А что? — с наивностью отозвался Васька.

— Ребёнок получится, вот что! — в удивленье бабам, козырнула такими словами Дуня.

— Ну и что, не воспитаем что ли?! — приняв всерьёз Дунины слова, со степенством протянул Васька.

— Воспитатель какой нашёлся, ты хоть штаны себе новые купи, а то вон рубаха-то у тебя вся в заплатах и на портках-то в полж…у дыра! — взрыв весёлого бабьего смеха огласил окрестность вокруг тока. — Из тебя не жених, а природное недоразумение получилось. И чем только тебя мать-то родила? — не переставала наступать на Ваську Дуня.

— Чем, чем, чай, как и всех, м…й! — отозвался он.

— Ну тогда так и оставайся ей навечно! — под общий бабий хохот, урезонив Ваську, отчеканила Дуня.

Вместо того, чтобы обидеться на Дуню за то, что она так унизила его человеческое достоинство, он не рассердился, а наивно так рассмеялся, что одна из баб даже предложила набить на Ваську обручи, а то от смеха он рассыплется, как рассохшаяся бочка. Васька из любезности, не поимев к Дуне зла, снова приблизился к ней и дружелюбно проговорил:

— Ты, Дуньк, больно смела на язык-то, в любую дыру без мыла влезешь!

— Да уж, в карман за словом не полезу, а сразу в глаза скажу: хошь стой, хошь падай! Убери свои грабли-то, и не лезь куда тебя не просят! Ведь ты туда ничего не клал, так и не лезь! — грубо оттолкнув от себя Ваську, руки которого посягающе полезли было в груди Дуне.

— А ты, Дунь, брязни ему в харю-то, да намандёнными пальцами проведи ему по брылам-то! Он и узнает, как своим рукам волю давать и как к нам привязываться-то! — находчиво порекомендовала Дуне рядом с ней сидящая Наташка. — А то давай его нымам повалим и в ухо насцым! — добавила она под новый взрыв смеха.

— Валяйте, валяйте, ловите, ссыте, вот уж я тогда нагляжусь на ваши объективы, вот уж тогда поневоле меня сфотографируете! — задыхаясь от задорного смеха, обрадовался Наташкиной затее неугомонный Васька.

— Эх ты, чёрт несуразный! Варежка на леву руку! Лопух! Сундук с клопами! Болото пустое! Ведро поганое! Кувшинное рыло! Коровье седло! Хомут оральный! — наперемежку Наташка с Дуней нелестными словами обличали Ваську.

— Да уж какой есть, за рубахой-то не видно, обратно на переделку мне не лезть! — с наивностью отшучивался Васька.

Но всё же, эти неприличные, неприятные слова урезонили Ваську, постепенно он стал остывать, пропала вся охота. Кстати, перерыв в работе окончился, Васька снова завёл трактор, молотьба продолжилась.

Отлёт птиц. Осмотр скота у с/совета