История села Мотовилово. Тетрадь 7 (1925 г.)

Ванька Савельев и Санька Федотов принялись за вытаску из воды мокрой травы: Санька свою, Ванька свою.

– Эх, в суходоле Репслее и трава густа! Косой не прорежешь, мы там уж выкосили! – самодовольно усмехаясь оповестил шабра Иван.

– А мы туда поедем после, как здесь управимся! – отозвался Василий.

Таская траву, громко хлюпая по воде, режа осокой голые ноги, Ванька, споткнувшись о кочку, падая, едва не напоролся на кем-то брошенные вилы. Своим падением спугнул с гнезда насиживающую яйца пигалицу. Она встревожено взмыла ввысь, в кувыркающем полёте, долго кружилась над местом, где она вынужденно покинула своё гнездо. Визгливо крича, скрипуче свистя своими округлыми крыльями, налету она спускалась, вниз стараясь клювом долбануть Ваньку в голову.

– Кто это серёдку-то, около пруда-то выкосил!? – с негодованием, спросил Иван Федотов, видя, что осока в середине, его и Савельева пая кем-то воровски выкошена

– А кто его знает. Должно быть ночью, или вчера вечерком, после делёжки. Видимо второпях и вилы потеряли. Вон их Ванька нашёл.

Василий с Иваном, осмотрели нашедшиеся вилы. На них была пометина.

– Чьи же это вилы? – недоумённо задался вопросом Василий.

– Не Митькины ли? Видишь на вилах вырезано: «К.К.», не значит ли это: Касьян Кочеврягин – покойный Митькин отец? Свои вещи, обычно так помечал, – высказал свои догадки Иван.

– Тогда и в правду, наверное, Митька их второпях утерял, – подтвердил и Василий.

На небе ни одной тучки, солнце палит беспощадно. Жарища стоит – уши палит. Косцы изнывая от жары, обливаясь назойливо одолевавшим потом поизомлели в зное, ни малейшего ветерка. Василий Ефимович, то и знай подходил к телеге, прикладываясь к бочонку с холодным квасом. Он наслаждено пил, а оторвавшись от бочонка, вытирая подолом рубахи с лица зернистый пот, самодовольно выкрикнул чтоб услышал Иван Федотов.

– Эх, вот денёк-то выдался – трава на глазах вянет, сено высохнет невидаючи!

– Денёк хорош! С сенокосом даёт управиться! – подтвердил Иван.

Изомлев от работы, жары и пота, Санька решил искупаться в пруду. Получив от отца неохотное разрешение, они с Ванькой побрели к манящей воде. Быстро раздевшись догола, Санька с уханьем бросился в воду. Скрытно плавающая в осоке дикая утка с выводком утят, тревожно закрякала, поспешно укрылась в густой траве, маня за собой стаю желтовато-серых, недавно вылупившихся утят. Всполошённые утята, с тюлюлюканьем пораспрятались в траве. Санька с Ванькой с весёлым задором и криком принялись гоняться за утятами. На крик, прибежали: Минька, Панька, Санька, Сергунька Федотовы и всей оравой стали гоняться за прятающимися утятами в траве и воде.

Утка, держась поодаль, позывно, и тревожно вскрикивая давала сигналы утятам нырять в воду. Утята, ныряя в мутной воде, были недосягаемы для глаз ловивших их ребят. Утомлённые беспрестанным нырянием, утята изнемогали, они тайно высунув носы из воды, где-нибудь около берега или около торчащей из воды осоки, изнеможённо дышали. Ребята, распознав эти уловки утят, легко обнаруживая их, хватали за носы и вылавливали. Савельевы поймали три утёнка. Утка с остальными утятами успела спрятаться в густых прибрежных зарослях горького лопушатника. Выловленных утят, ребята привезли домой с большим торжеством.

Под вечер на лугу людей поубавилось. В основном, семейные мужики, дружно скосив траву и высушив её, а сено быстро покидали на телеги увозили домой. Федотовы несколько припозднились – с утра они косили в Репслее.

Через пай от Федотовых, косил свою траву одинокий Семион Селиванов. Уставший Семион с завистью и тоской наблюдал за работой семьи Федотовых. Как дружно они орудуют около воза навивая сено. Иван Федотов своими длиннющими деревянными вилами ловко подбрасывая на высоченный воз навильники сухого шумящего сена, весело расхаживая вокруг воза, назидательно шумит на принимающего на возу сено, Саньку:

– Ты Саньк, ровнее разравнивай сено-то как-бы на бок воз-то не навить! А воз-то получается ого-го!

Санька, принимая навильники сена старательно разравнивает его она возу, приминая ногами пласты, показывает где класть последующий. Вместе с отцом на воз вилами сено кидает и сын Ивана Павел. Серёга, вооружившись граблями, подгребает рассоренное по паю сено. Дело у Федотовых спорится, работа идёт колесом. Иван, забросив последний клок сена на воз, отошёл в сторонку, чтоб в небольшой передышке полюбоваться возом со стороны, посмотреть, не на бок ли получился воз. Он с минуту приглядывался к возу не выпуская из рук вил, которые он торчмя черенком уткнул в землю. Со стороны, Семиону показалось, что Иван, рогульками вил, подпёр малюсенькое, схожее с навильником сена, облачко, застрявшее в вершине небосвода. Приостановивши косьбу, Семион не стерпел, чтоб шутливо не заметить

– Иван! Ты смотри, своими вилами-то, небо не проткни!

– Нет, я осторожно! – до неба-то стараюсь не досунуть! – усмехнувшись, отшутился Иван, приняв Семионову шутку. – До неба-то еще высоко хотя и долгие у меня вилы-то, а всё равно их не хватит, – с явным довольством добавил Иван.