Прописывался и принцип выбора пороты: поротников должны были выбирать из того общественного слоя, к которому принадлежал обвиняемый. В одном из своих писем жителям Дубровника, датированном 1395 г., вдова сербского князя Лазаря совершенно определенно утверждает: «Знайте, что не все люди равны, есть властели и есть кметичи[18]
, как это существует у сербов и во всем мире, а нет того в законе, чтобы латинин клялся за серба или серб за латинина; есть закон, что поротой дубровчанину должна быть дружина (общество) дубровчан».Здесь имелось в виду разделение общества на три категории[20]
; иначе говоря, различались, вслед за терминологией византийских юридических текстов, две категории людей —Государство в лице правителя не могло создать с помощью законодательства и регулирования общественных отношений единую систему, в рамках которой возможно было постепенное формирование общества равноправных людей. Наоборот, формируя механизмы решения тяжб между различными и по-разному организованными слоями населения, государство подчеркивало особое положение каждого из них. И это имело свое объяснение: в автономных общинах, живших по собственным законам, по сути, осуществлялась государственная функия — отдельный человек находился здесь под непосредственным надзором, здесь же решались внутренние споры и распределялись обязанности по отношению к государству.
Тем не менее сербское общество того времени было уже на пути к более серьезной интеграции, хотя различные его слои находились в разных фазах этого процесса. Церковь со священством и монашеством стала единой на уровне целого государства: у духовенства была определенная иерархия, оно действовало в рамках одних и тех же законов, решало одни и те же задачи, отличалось от прочих людей местом обитания, одеждой, образом жизни; в символическом плане представители духовенства являлись «отцамии пастырями» для «профанов», непосвященных. В значительной степени единым сословием был высший слой общества: его представители служили царю, были связаны с ним личной присягой на верность, обладали привилегиями и вели соответствующий образ жизни, к которому готовились еще с юности при дворе. В высшем слое общества ассимилировались и чужеземцы, особенно в эпоху деспотов, когда среди воевод были турки и албанцы из родов Мазареки и Спани. Однако среди властелей существовали и большие различия, и не только по месту на иерархической лестнице и богатству, но и по происхождению, числу поколений предков и их значимости, по землям, из которых они происходили. Среди властелей были и потомки древних вымерших династий, и местных правителей и др. В жупах только начал выделяться широкий привилегированный слой дворянства, занимавший все государственные и общественные должности — так же как патрициат в приморских городах, в которых все общественные должности занимали те патриции, чьи предки были в городском совете.
Самый многочисленный слой населения вообще не занимал никакого места в государственной иерархии, в системе королевской или царской власти. Так называемый сбор себров, о котором говорится в статье 69
Раскол в династии